Патрик Модиано - Улица Темных Лавок

- Эту я видела... По-моему, она даже послала мне ее из Межева... Не помню, куда я ее дела...

Я взял у нее снимок и внимательно вгляделся в него. Межев. За спиной Дениз окно с деревянными ставнями. Да, ставни, перила, веранда, - вполне возможно, что это и в самом деле горное шале.

- Все-таки наш отъезд в Межев был странной затеей, - неожиданно заявил я. - Дениз не говорила вам, что она об этом думает?

Она разглядывала карточку с удостоверения. С бьющимся сердцем я ждал, когда она наконец ответит.

Она подняла голову.

- Да... Дениз говорила... Она говорила, что Межев - надежное место... И что там у вас всегда будет возможность в случае чего перейти границу...

- Да, конечно...

Я не осмелился продолжать. Ну почему я начинаю так робеть и бояться, когда наконец подхожу к тому, что меня действительно глубоко волнует? Но она тоже, я понял это по ее взгляду, ждала от меня объяснений. Мы оба молчали. Наконец она решилась:

- Но что все-таки произошло в Межеве?

Она спросила это так настойчиво, что я впервые ощутил, как меня охватывает отчаяние, и даже не отчаяние, а чувство полной безнадежности, настигающее в тот момент, когда внезапно понимаешь, что никакие усилия, никакие душевные качества и благие порывы не помогут побороть непреодолимое препятствие.

- Я расскажу вам... в другой раз...

Наверное, в моем взгляде или голосе промелькнуло какое-то смятение, потому что она сжала мою руку, словно утешая, и сказала:

- Простите, что я задаю вам нескромные вопросы... Но... Дениз... была моей подругой...

- Понимаю...

Она поднялась.

- Подождите минутку.

Она вышла. Я посмотрел на светлые блики у своих ног - солнечные лучи падали прямо на белый шерстяной коврик. Потом перевел взгляд на паркет, на прямоугольный стол и на старый манекен, принадлежавший некой Дениз. Неужели все-таки бывает, что так и не узнаешь места, где жил когда-то?

Она вернулась, неся что-то. Две книги. Записную книжку.

- Дениз забыла это, уезжая. Вот... Возьмите...

Я удивился, что она не сложила свои реликвии в коробку, как Степа де Джагорьев и бывший садовник матери Фредди. Впервые за время моих поисков мне не вручали коробку. Эта мысль рассмешила меня.

- Почему вы смеетесь?

- Да так...

Я рассматривал обложки книг. На первой из голубой дымки возникало лицо усатого китайца в котелке. "Чарли Чан". Другая обложка была желтая, в нижнем углу я заметил маску, пронзенную гусиным пером. "Анонимные письма".

- Дениз просто зачитывалась детективами, - сказала она. - И вот еще... - Она протянула мне записную книжку в крокодиловой коже.

- Спасибо.

Я открыл ее и стал листать. Ничего там не было - ни единого имени, ни назначенной встречи. В календарике помечены дни и месяцы, но не год. Наконец между страницами я обнаружил сложенную бумажку и развернул ее:

"ФРАНЦУЗСКАЯ РЕСПУБЛИКА - ПРЕФЕКТУРА ДЕПАРТАМЕНТА СЕНЫ

Выписка из свидетельства о рождении, XIII округ, Париж. Год 1917.

21 декабря тысяча девятьсот семнадцатого года, в пятнадцать часов, на Аустерлицкой набережной, в доме 19 родилась Дениз-Иветт Кудрез, женского пола, родители Поль Кудрез и Генриэтта Богарт, проживают по вышеуказанному адресу, профессии не имеют.

3 апреля 1939-го, в Париже (XVII), зарегистрировала брак с Джимми Педро Стерном. С подлинным верно.

Париж, шестнадцатое июня 1939".

- Вы видели? - спросил я.

Она бросила удивленный взгляд на эту метрику.

- Вы знали ее мужа? Этого Джимми Педро Стерна?

- Дениз никогда не говорила, что была замужем... А вы-то знали?

- Нет.

Я опустил записную книжку и метрику в карман, туда же, где лежал конверт с фотографиями, и непонятно почему меня пронзила внезапная мысль: как только смогу, надо будет обязательно зашить все эти сокровища в подкладку пиджака.

- Я очень благодарен вам, что вы мне отдали это.

- Да что вы, месье Макэвой.

Я обрадовался, когда она вновь произнесла мое имя, в первый раз я плохо расслышал, как оно звучит. Мне захотелось тут же записать его, но я не знал точно, как оно пишется.

- Мне нравится, как вы произносите "Макэвой", - сказал я. - Для француженки это, должно быть, трудно... Кстати, как вы его пишете? Почти все ошибаются...

Я произнес это игривым тоном. Она улыбнулась.

- М... а... к... э - маленькое, в... о... и... - по буквам произнесла она.

- Вместе, вы уверены?

- Абсолютно уверена, - сказала она, торжествуя, что мне не удалось ее поймать.

Значит, Макэвой.

- Браво, - сказал я.

- Я никогда не делаю орфографических ошибок.

- Педро Макэвой... Странное все-таки имя я ношу, вы не находите? Бывают минуты, когда мне кажется, что я еще не вполне к нему привык...