Патрик Модиано - Улица Темных Лавок

Полковник Х.Лопес-Мендес. Военный атташе.

Педро Салагоа. Торговый атташе.

Гватемала

Площадь Жоффра, 12 (VII). СЕГЮР 09-59.

Адам Мориск Риос. Временный поверенный.

Исмаэль Гонсалес Аревало. Секретарь.

Фредерико Мурго. Атташе.

Эквадор

Авеню Ваграм, 91 (XVII). ЭТУАЛЬ 17-89.

Гонсало Сальдумбиде. Чрезвычайный посол

и полномочный министр (с супругой).

Альберто Пуиг Аросемена. Первый секретарь (с супругой).

Альфредо Ганготена. Третий секретарь (с супругой).

Карлос Гусман. Атташе (с супругой). Авеню Иены, 21 (XVI).

Сальвадор

Рикес Вега. Чрезвычайный посол.

Майор Х.Г.Вичо. Военный атташе (с дочерью).

Ф.Капурро. Первый секретарь.

Луис...

Буквы пляшут. Кто я?

15

Вы сворачиваете налево, и вас поражает пустота и безмолвие этой части улицы Камбасерес. Ни одной машины. Я прохожу мимо особняка и зажмуриваюсь, ослепленный радужным сверканием люстры с хрустальными подвесками, висящей в вестибюле. Ее пронизывают солнечные лучи.

10-бис - узкий пятиэтажный дом. На втором этаже высокие окна. Напротив, на другой стороне улицы, стоит на посту полицейский.

Одна из створок входной двери открыта, на лестнице горит свет. Длинный коридор с серыми стенами. В глубине - дверь с забранными в переплет квадратиками стекол, которую я открываю с трудом из-за тугой пружины. Ковра на лестнице нет.

Я останавливаюсь перед дверью на втором этаже. Я решил спрашивать у всех жильцов по очереди, не был ли прежде номер их телефона АНЖУ 15-28, и в горле у меня стоит комок - я отдаю себе отчет, что этот вопрос может показаться несколько странным. На двери медная табличка. Я читаю: ЭЛЕН ПИЛЬГРАМ.

Звонок задребезжал тоненько, с перебоями. Я долго не отнимал от кнопки указательного пальца. Дверь приоткрыли. Показалась голова женщины с коротко стриженными пепельно-серыми волосами.

- Мадам... Я хотел бы узнать...

Она не спускала с меня взгляда очень светлых глаз. Трудно было сказать, сколько ей лет. Тридцать, пятьдесят?

- Ваш прежний номер телефона не АНЖУ 15-28?

Она нахмурилась:

- Да. А что?

Она распахнула дверь. На ней был мужской халат черного шелка.

- Почему вы об этом спрашиваете?

- Я... я жил здесь.

Она вышла на площадку и внимательно посмотрела на меня. Глаза ее внезапно округлились.

- Вы... вы... месье Макэвой?

- Да, - сказал я на всякий случай.

- Входите.

Она, по-моему, действительно была взволнована. Мы стояли лицом друг к другу посреди передней с выщербленным паркетом. В некоторых местах были вклеены кусочки линолеума.

- А вы не так уж изменились, - сказала она с улыбкой.

- Вы тоже.

- Вы еще помните меня?

- Я прекрасно вас помню, - сказал я.

- Приятно слышать...

Она посмотрела на меня с нежностью:

- Прошу вас...

Я последовал за ней в большую комнату с высоким потолком и теми самыми окнами, на которые я обратил внимание еще на улице. Так же как в передней, паркет был кое-где испорчен и прикрыт белыми шерстяными ковриками. Комнату окутывал янтарный свет осеннего солнца.

- Садитесь, пожалуйста...

Она указала мне на стоящий у стены диванчик с бархатными подушками и села сама, слева от меня.

- Странно увидеть вас снова, так... внезапно.

- Я шел мимо, - сказал я.

Сейчас она казалась мне моложе, чем раньше, когда я увидел ее в дверях. Ни одной морщинки - ни в уголках губ, ни у глаз, ни на лбу, и ее гладкое лицо никак не вязалось с седыми волосами.

- Мне кажется, у вас изменился цвет волос, - рискнул я.

- Что вы... я поседела в двадцать пять лет... И решила не красить волосы...

Мебели в комнате было немного. Напротив бархатного диванчика у противоположной стены стоял прямоугольный стол. А между окнами - старый манекен, обтянутый грязной материей песочного цвета, его неожиданное присутствие здесь наводило на мысль о портняжной мастерской. Впрочем, и на столике в углу я заметил швейную машинку.

- Вы узнаете комнату? - спросила она. - Видите... Вещи я сохранила...

Она махнула рукой в сторону манекена.

- Все это осталось от Дениз...

Дениз?

- Да, действительно, - сказал я, - здесь мало что изменилось.

- А Дениз? - спросила она нетерпеливо. - Как она?

- Ну... - сказал я, - я давно ее не видел...

- А...

Она разочарованно покачала головой, словно поняла, что не следует больше говорить об этой Дениз. Из чувства такта.

- Скажите... а вы... вы давно знали Дениз?

- Да... Нас познакомил Леон.

- Леон?

- Леон Ван Аллен.

- Ну как же, конечно, - произнес я, пораженный ее тоном, почти укоризненным, когда при имени "Леон" я не вспомнил в ту же минуту этого Леона Ван Аллена. - А как поживает Леон Ван Аллен? - спросил я.