Патрик Модиано - Вилла 'Грусть'

Верила ли она мне? И да, и нет. Перед сном ей нужно было рассказать сказку о прекрасных принцах и киноактерах. Я без конца повествовал ей о романе моего отца и актрисы Люн Белее, протекавшем на вилле в испанском стиле в Бэверли-Хиллз! Но когда я просил, чтобы и она рассказала мне о своей семье, то слышал в ответ: "О, это совсем неинтересно". Так что единственное, чего мне недоставало для полного счастья, это рассказа о девочке, выросшей в тихом провинциальном городке. Она не понимала, что для меня эмиграция, Голливуд, русские князья и египетский принц Фарук тускнели и меркли по сравнению с необыкновенным, непостижимым существом - маленькой француженкой.

10

Но однажды вечером она сообщила мне как ни в чем не бывало: "Сегодня мы ужинаем у моего дяди". Мы как раз листали журналы на балконе, и на обложке одного из них - как сейчас помню - была изображена английская киноактриса Белинда Ли, погибшая в автомобильной катастрофе.

Я снова надел фланелевый костюм и, так как воротник моей единственной белой рубашки был вконец заношен, натянул старую белую тенниску, вполне подходящую к сине-красному галстуку "Интернэшнл Бар Флай". Я с большим трудом повязал его под отложным воротничком тенниски, но мне так хотелось прилично выглядеть! Я несколько оживил наряд, засунув в кармашек пиджака темно-синий платочек - мне когда-то понравился его глубокий оттенок. Что до обуви, то я не знал: то ли надеть рваные мокасины, то ли сандалии, то ли почти новые туфли "Вестон" на толстой резиновой подошве. В конце концов "вестоны" показались мне наиболее пристойными. Ивонна уговаривала меня вставить в глаз монокль: он дядю заинтересует и позабавит. Но мне совсем не хотелось никого забавлять, пусть узнает меня таким, каков я есть: скромным и серьезным молодым человеком.

Сама она оделась в белое шелковое платье и розовый тюрбан, как в день розыгрыша кубка. Дольше обычного наводила марафет. Губы накрасила помадой в тон тюрбана. И натянула черные перчатки до локтей. Тут я подумал, что в гости к дяде в таких перчатках не ходят. Пса мы тоже взяли с собой.

В вестибюле гостиницы многие глядели на нас, затаив дыхание. Пес бежал впереди, пританцовывая. Он всегда пританцовывал, когда его выводили в необычное время.

Мы поднялись на фуникулере.

Миновав улицу Руаяль, мы пошли по улице Пармелан. И чем дальше мы продвигались, тем больше изменялся город вокруг. Позади остались все искусственные курортные красоты, все дешевые опереточные декорации, на фоне которых умер с тоски в изгнании старый египетский паша. Роскошные магазины сменились продуктовыми лавками и мастерскими, где чинят мотоциклы, - просто удивительно, сколько здесь этих мастерских! Иногда они шли одна за другой, и перед ними на тротуаре стояли в ряд подержанные "веспасы". Мы прошли мимо автовокзала. Один из автобусов фырчал, готовясь отъехать. На боку у него красовались название фирмы и маршрут: "Севрье Приньи - Альбервиль". Вот и перекресток улицы Пармелан и проспекта Маршала Леклерка, плавно переходившего в обсаженное платанами 201 шоссе, ведущее в Шамбери.

Пес испуганно жался поближе к домам. Его изящный силуэт естественно вписывался в обстановку "Эрмитажа", но здесь, на окраине, вызывал любопытство прохожих. Ивонна шла молча, без труда узнавая дорогу. Наверное, она многие годы ходила здесь в школу или на "званые вечера" (нет, на "балы" - на танцы). А я и думать забыл об "Эрмитаже", я не знал этих мест, но заранее был согласен прожить с Ивонной всю жизнь на 201 шоссе. В нашей комнате будут дребезжать стекла от идущего мимо грузового транспорта, как в квартирке на бульваре Сульт, где мы с отцом прожили несколько месяцев. У меня было прекрасное настроение. Только новые башмаки немного натирали пятки.

Стемнело, когда мы пришли в квартал, где выстроились двух-трехэтажные белые особнячки, похожие на дома в колониях, в европейских кварталах Туниса или даже Сайгона. Лишь изредка попадалось шале с крохотным палисадником, напоминавшее, что мы все-таки в Верхней Савойе.

Я спросил Ивонну, что это за кирпичная церковь там, вдалеке. "Святого Христофора", - сказала она. Я с нежностью представил себе, как она девочкой идет в эту церковь к первому причастию, но не стал ее расспрашивать, чтобы не расстаться с моей фантазией. Чуть дальше был кинотеатр "Блеск". Его серо-коричневый фасад и красные двери с круглыми окошками напомнили мне кинотеатры на окраине Парижа или на проспектах Маршала де Латтра де Тассиньи, Жана Жореса или Маршала Леклерка при самом въезде в город. И сюда она, наверное, ходила в шестнадцать лет. В "Блеске" в тот вечер шел фильм нашего детства - "Узник Зенды". И я представил себе: вот мы с ней покупаем два билета на балкон, вот и зал, знакомый нам с давних пор: кресла с деревянными спинками и доска объявлений рядом с экраном: