Сомерсет Моэм - Предатель

Кейпор нежно взял ее за руку и - чего с ним раньше не случалось - стал называть ее ласковыми немецкими именами. Это было нелепо и трогательно. Эшенден решил не мешать им, он прошелся по дорожке и присел на скамейку, поставленную специально для туристов. Отсюда и вправду открывался необычайный вид, он приковывал к себе; так порой бравурная мелодия, рассчитанная на невзыскательный вкус, оглушает и сбивает с толку.

Лениво озирая окрестности, Эшенден размышлял над загадкой предательства Грантли Кейпора. Всю жизнь Эшендена влекло к необычным людям, но этот человек был необычен сверх всякой меры. Бесспорно, были в нем и приятные черты. Он не притворялся балагуром, весельчаком и добрым малым таким он был на самом деле. Он всегда был предупредителен. Эшенден частенько наблюдал за ним, когда тот подсаживался к старому ирландскому полковнику и его супруге, единственным постояльцам гостиницы. Кейпор добродушно выслушивал скучнейшие рассказы старика о египетской кампании, а с полковницей держался галантно. Теперь, когда Эшенден поближе познакомился с Кейпором, тот вызывал в нем скорее любопытство, чем отвращение. Эшенден не верил, что Кейпор стал шпионом из меркантильных соображений: человек он был неприхотливый, и того, что он зарабатывал в пароходной конторе, такой хозяйке, как миссис Кейпор, должно было хватить за глаза. Кроме того, после начала войны на мужские руки в тылу был большой спрос. Как знать, возможно, он принадлежал к числу тех людей, которые выбирают кривые дорожки в жизни ради необъяснимого удовольствия одурачить ближнего; и, может быть, не ненависть к стране, где его однажды посадили за решетку, и даже не любовь к жене побудили его заняться шпионажем, а желание насолить всем этим "важным шишкам", которые и не подозревали о его существовании. А возможно, на этот путь его толкнуло уязвленное самолюбие, обида на то, что его способности небыли оценены по достоинству, или просто мелочное бесовское желание напакостить. Он был мошенник. Правда, с поличным его поймали только один раз, но, надо полагать, ему часто удавалось выходить сухим из воды. Интересно, что думала по этому поводу миссис Кейпор? Они жили душа в душу, и вряд ли она была в неведении. Стыдилась ли она этого неисправимого изъяна в любимом человеке - сама она была безукоризненно честная женщина - или же примирилась с ним как с неизбежным злом? Пробовала ли она его перевоспитывать или, почувствовав собственное бессилие, махнула рукой?

Насколько проще бы жить на свете, если бы все человечество было четко поделено на праведников и злодеев, и насколько легче было бы иметь дело с людьми! Кто же он все-таки, этот Кейпор, - порядочный человек с дурными наклонностями или негодяй, предрасположенный к добру? И каким образом в одном человеке преспокойно уживаются столь несовместимые качества? Одно было ясно - Кейпора не терзали угрызения совести; свои грязные делишки он обделывал с удовольствием. Это был предатель, наслаждавшийся своим предательством. Хотя Эшенден изучал человеческие характеры всю свою сознательную жизнь, ему казалось, что с годами он не стал лучше разбираться в людях. Конечно, Р. сейчас сказал бы: "Какого черта вы разводите антимонии? Этот человек опасный шпион, и вы должны его обезвредить".

И был бы совершенно прав. Эшенден решил, что всякая попытка договориться с Кейпором будет бесполезна. Хотя он, несомненно, недолго думая, предаст своих хозяев, доверять ему ни в коем случае нельзя. Он слишком подвержен влиянию жены. Эшендену он говорил одно, но в глубине души верил в победу центральных держав и рассчитывал быть в стане победителей. Что ж, значит, Кейпора надо обезвредить, но как это сделать, Эшенден не имел ни малейшего понятия. Неожиданно его окликнули:

- Ах вот вы где! А мы-то думаем, куда он запропастился.

Он оглянулся и увидел Кейпоров. Они шли ему навстречу, взявшись за руки.

- Так вот отчего вы притихли, - сказал Кейпор, когда перед ним открылась величественная панорама. - Какое великолепие!

Миссис Кейпор всплеснула руками.

- Ach Gott? wie shon. Wie shon1! Когда я гляжу на это бирюзовое озеро и снежные вершины, мне хочется воскликнуть вслед за гётевским Фаустом: "Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!"

- Не правда ли, это куда приятнее, чем сидеть в Англии я испытывать все тяготы военного времени? - сказал Кейпор.

- Намного, - согласился Эшенден.

- Кстати, вам трудно было выбраться?

- Ничуть.

- Я слышал, что теперь на границе большие строгости.