Андрэ Моруа - Открытое письмо молодому человеку о науке жить

Призвание драматурга, судя по всему, проявляется так же рано, как призвание поэта, но расцветает лишь в благоприятных условиях. Романист, историк творят в своем кабинете или в тиши архива. Драматургу нужны сцена, актеры, зрители. Если ему посчастли-вится вовремя найти их, он получит возможность по-пробовать свои силы. Все великие драматурги -- дети театра. Мольер был актером и писал для своей труппы;

Шекспир играл сам и строчил шедевры для своих то-варищей. Корнель, Расин, Мариво были влюблены в актрис. Драматург -- свой человек в мире подмостков и кулис; он знает актерское ремесло и основы режис-суры. Дюма-отец, да и Дюма-сын тоже, разыгрывали комедию в своих романах и даже в своей собственной жизни. Ответы их были репликами, концы глав -- кон-цами актов. ГJте открыл свое призвание на представ-лении театра марионеток; Ануй осознал себя драматур-гом за кулисами казино. Случается также, что рома

(633)

нист становится на склоне лет драматургом под влия-нием мудрого режиссера. Так Жироду привела в театр встреча с Жуве'.

Кем бы вы ни стали -- романистом или эссеистом, драматургом или писателем, -- будьте терпеливы. Слава -- особа капризная и гордая, с ней шутки плохи. Бывает так, что первая же книга приносит шумный успех; бывает и так, что признание приходит не сразу. Но маловероятно, чтобы в наше время гений прошел по земле незамеченным. Столько издателей, столько читателей, столько продюсеров ищут авторов, что пол-ное фиаско талантливого человека стало бы своего рода античудом. Вас оценят по достоинству и, если вы того заслуживаете, будут печатать и ставить. Останется только пройти узкий проход, отделяющий известность от славы. Литературные премии приносят (порой) из-вестность, но это еще не слава. Вовсе нет. Славу при-носят либо произведение, получившее всеобщее при-знание ("Прародительница"*, "Поцелуй, дарованный прокаженному"*), либо книга, пьеса, отвечающая на-строениям эпохи ("Вертер", "Грязные руки"'), либо монументальное создание ("Люди доброй воли"'), либо необычная судьба автора. "Большой Мольн" про-славил Ален-Фурнье: читающая публика была потря-сена романтическим поклонением героя книги едва знакомой женщине и безвременной гибелью автора'. Порой (но это не лучший путь к славе) внимание публики привлекают не литературные достоинства произведения, сами по себе весьма незначительные, а необычный образ жизни автора, его политическая по-зиция или вызывающая манера поведения. На первый взгляд кажется, что тайны и мистификации способст-вуют популярности. Однако искусственный успех не-долговечен. Рано или поздно справедливость востор-жествует. Одно поколение может ошибиться, десять поколений не ошибаются.

Будет ли у вас свой стиль? Это зависит от вас. Стиль -- победа личности над природой. Ренуар, Ван Гог и Сера напишут один и тот же пейзаж в трех разных стилях. Без личности нет стиля. Почти всякий человек -- личность; трудность в том, чтобы сохранить

(634)

свою индивидуальность, не став ни банальным, ни легковесным. Чем детальнее и точнее описания, тем больше у автора шансов обрести свой стиль. У фило-софов обычно нет стиля, но философы, которые, как Декарт, Бергсон или Ален, оперируют конкретными примерами и говорят обычным языком, обретают соб-ственный стиль. Порой писатель, сам того не замечая, проходит мимо своего стиля. Пруст в начале своего творчества ("Утехи и дни")* искал и не находил себя. Он открыл свой стиль, переводя Рескина, в трудах английского мыслителя мир купался в свете, которого Пруст всегда жаждал. После чего он стал писать не как Рескин, но как настоящий Пруст. Ищите, и вы обряще-те себя".

Бал-маскарад

"Ищите, и вы себя обрящете". Да! Вы должны найти себя не только в литературном, но и в человеческом плане, а это не так легко. Я когда-то был близко зна-ком с великим Пиранделло, в чьих пьесах всегда идет речь о многоликости человека. Я со школьной скамьи, говорил он мне, был одержим мыслью, что неверно описывать человека как цельную личность. В общении с одними людьми мы играем одну роль, в общении с другими -- другую. Недаром мы порой страдаем, ока-зываясь в обществе двух друзей; только с каждым из них по отдельности мы чувствуем себя в своей тарелке. Много семейных драм объясняется тем, что супруги больше не могут играть роль, которая поначалу была взята на себя добровольно. Рядясь в одежды доброде-тельного семьянина, мужчина выбрал линию поведе-ния, которую не в состоянии продолжать. Единствен-ный выход -- сбежать, то есть начать новую жизнь с другой женщиной, для которой он будет играть другую роль, в этот момент более близкую ему... Мысль, что все эти персонажи сливаются в одно-единственное я, -- иллюзия!.. Жизнь -- это постоянное изменение. Как только движение останавливается, человек старит-ся и умирает.