Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Сначала он был атеистом, но после чтения трудов Сведенборга и Сен-Мартена начал склоняться к воззрениям иллюминатов. Индийские мудрецы, отшельники из Фив с детства занимали его воображение. Он старался представить себе безграничное блаженство мистического экстаза, душевный покой, приносимый полным смирением, счастье божественной любви. Он не был примерным католиком и верил скорее в вечное и бесстрастное Начало, которое не мешает естественному ходу вещей, чем во всемогущее Провидение. И все же тяга к мистицизму была той лазейкой, сквозь которую в его сознание мог проникнуть христианский спиритуализм. Человек - не ангел и не зверь, но, изживая в себе зверя, он может приблизиться к ангелу, иначе говоря, спасти лучшую часть своего "я" - душу живую - и приблизиться таким образом к "глубочайшим безднам, таящимся в беспредельности".

Был ли он приверженцем учения Сен-Мартена? Некоторые отвечают на этот вопрос утвердительно, но это не так, ибо Сен-Мартен не предусматривал приобщения к таинствам, а в наброске "Трактата о молитве" Бальзак выражает желание сказать тем, кто скорбит душою:

"Как сладостно было мне приобщиться сих тайн, как легко было идти по этой стезе, едва я преодолел первые препятствия, какие восхитительные плоды освежали мое пересохшее небо... Я прошу тех, кто станет читать эту книгу, исполниться душевного покоя, дабы им открылся смысл Слова".

В этих строках мы узнаем неясный и возвышенный слог Сен-Мартена. Шатобриан после встречи с Сен-Мартеном высмеял "этого небесного философа", который вещал "на манер архангела". Духовидец вызвал раздражение у католика Шатобриана; Бальзак надеялся найти в Сен-Мартене проводника, указующего путь к тому, что он называл религией Иоанна Богослова, мистической церковью. Оноре был обязан Сен-Мартену и Сведенборгу одной из сторон своего мировоззрения.

В 1823 году Бальзак рассказал Томасси о том, что он задумал написать "Трактат о молитве". Томасси вскоре уехал из столицы в Бурж, где стал секретарем префекта; он уговаривал друга отказаться от этого плана: "Вы даже не представляете, до какой степени окреп бы ваш талант, если бы его питали идеи нравственные и религиозные... Но не вздумайте создавать такое произведение, как "Трактат о молитве", под игом смятенных чувств". Томасси опасался - и с полным основанием - того эротико-мистического тона, которым Оноре описывал свои мирские страсти.

Жан Томасси - Бальзаку, 7 января 1824 года:

"Расскажите мне подробнее о вашем "Трактате о молитве". Чтобы создать такой труд, недостаточно обладать возвышенной душою и богатым воображением; для этого необходима еще привычка к религиозной обрядности, необходимо длительное общение с Богом, необходимо, наконец, проникнуться спиритуализмом, исполненным экзальтации и умиления... Если вы никогда не испытывали душевного трепета, внезапно заслышав торжественные звуки органа, если не приходили в глубокое волнение, внимая молодому священнику, призывающему Бога Авраама благословить союз новобрачных, столь же юных, как и сам служитель церкви... то отложите в сторону свой "Трактат о молитве". Даже Руссо потерпел неудачу в подобном начинании, ибо он был чужд тех религиозных привычек, о которых я говорил. Одно дело написать десять или даже тридцать строк в минуту просветления; совсем другое поддерживать подобное состояние души на протяжении всего труда".

"Трактат о молитве" все еще оставался замыслом, а тем временем Бальзак опубликовал брошюру о "Праве первородства" и "Беспристрастную историю иезуитов", проникнутую необыкновенной ортодоксальностью. Книжечка о "Праве первородства" была написана не без блеска. Автор напоминал, что возделывать виноградники и выращивать леса - дело непростое, требующее терпения и времени, а потому собственность на них должна быть надолго закреплена; он указывал на опасности, связанные с разделом земельных владений между многочисленными наследниками, получающими при этом равную долю, ибо это "умножает честолюбивые устремления в стране, которая в отличие от Англии не может предоставить молодежи широких возможностей для применения своих сил". Однако брошюра была, без сомнения, заказана Рессоном, сторонником оппозиции, которая стремилась приписать правительству гораздо более реакционные и мрачные намерения, чем это было в действительности. А наши волчата были готовы на все, лишь бы заработать малую толику "живых денег", как выражался Бальзак, всегда предпочитавший звонкую монету векселям книгопродавцев, которые постоянно приходилось учитывать и по которым нечасто удавалось получить в срок.