Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Феликс Солар, директор газеты "Эпок", описал свое посещение Бальзака, к которому он пришел, чтобы попросить у него фельетон. Назначив Солару свидание, писатель сообщил ему пароль. Нужно было позвонить у двери на улице Басе, спросить у привратницы госпожу де Бреньоль, затем спуститься на два этажа вниз. Госпожа де Бреньоль действительно существовала - не то что воображаемая вдова Дюран. И она действительно носила фамилию Бреньоль, звали ее Луизой, она родилась в 1804 году в Арьеже и происходила из семьи горцев-крестьян. Деятельная, умная, проворная, она обычно вела хозяйство пожилых и одиноких писателей - это сделалось ее профессией. До того как поступить к Бальзаку, которому ее рекомендовала Марселина Деборд-Вальмор, она была экономкой у Латуша - экономкой, а может быть, и чем-то еще.

По словам Феликса Солара, это была "особа лет сорока, с полным и гладким свежим лицом, похожая на сестру-привратницу в монастыре". Разумеется, после госпожи де Берни, герцогини д'Абрантес, графини Гидобони-Висконти, госпожи Ганской это была убогая добыча. Но Бальзак устал от сложных женских натур и полагал, что он обретет мир душевный с этой женщиной, которую Марселина Деборд-Вальмор прозвала "ньюфаундлендом". Впрочем, он прибавил к ее имени дворянскую частицу, унаследовав от своих родителей упорное пристрастие к этому.

Госпожа де Бреньоль играла в жизни Бальзака более значительную роль, чем это говорилось. Она не только по-хозяйски вела дом, в котором Бальзак был "гостем", не только бегала по его поручениям в типографии, в издательства, в редакции газет, выторговывала каждый франк в договорах, но она дарила своему хозяину и любовные утехи. Он даже возил ее с собою путешествовать, как она вспоминала об этом в 1860 году (через десять лет после смерти Бальзака) в письме к стряпчему Фессару, написанном во время ее паломничества в Баден-Баден, куда она некогда ездила со своим незабвенным великим человеком. "Я слышала, как вокруг меня говорили: "Вы его видели?" - "Я? Ну, конечно, видел". - "Смотрите, вот он!" Бедный дружок мой! Ему так докучало это любопытство. Но я была молода и гордилась своим счастьем. В Баден-Бадене меня вдруг охватила ужасная грусть, когда я пошла взглянуть на дом, который мы с ним почти что сняли и в котором предполагали закончить свои дни..." Луиза де Бреньоль долго была всецело предана Бальзаку; он надавал ей обещаний, на которые был так щедр: она воображала, что всю жизнь останется служанкой-госпожой.

Солар рассказывает, что госпожа де Бреньоль сама провела его в рабочий кабинет Бальзака.

"Я вошел в святилище; взгляд мой прежде всего устремился на колоссальный бюст создателя "Человеческой комедии", великолепно выполненный из прекраснейшего мрамора; он стоял на цоколе, в который вставлены были часы.

Из застекленной двери, которая выходила в садик, заросший жиденькими кустами сирени, свет падал на стены кабинета, сплошь увешанные картинами без рам и рамами без картин. Напротив двери высился большой книжный шкаф. На полках в живописном беспорядке стояли "Литературный ежегодник", "Бюллетень законов", "Всемирная биография" и "Словарь" Беля. Налево - еще один книжный шкаф, по-видимому, отведенный для современников, среди них я заметил томик Гозлана между Альфонсом Карром и госпожой де Жирарден.

Посреди комнаты стоял небольшой стол, несомненно рабочий, так как на нем лежала лишь одна книга - словарь французского языка.

Бальзак, закутанный в просторную монашескую сутану некогда белого цвета, вооружившись полотенцем, бережно вытирал чашку из севрского фарфора..."

Вскоре Бальзак подумал о том, что, поскольку мать находится на его иждивении, более экономно было бы съехаться, несмотря на опасности совместной жизни.

Бальзак - Лоре Сюрвиль:

"Скажи маме, пусть она соберет свои вещи, находящиеся у тебя: перину, стенные часы, канделябры, две пары простынь, нательное белье; я пришлю за всем этим 3 декабря... Если она захочет, то может жить счастливо; только скажи ей, чтобы она сама помогала счастью, а не отталкивала его. На нее одну будет выдаваться сто франков в месяц; к ней будет приставлена экономка и, кроме того, служанка. Уход за ней будет, какой только она пожелает. Ее комната обставлена так изящно, как я умею обставлять. На полу у нее тот персидский ковер, который был в моей спальне на улице Кассини".

Намерения с обеих сторон были благие, но опыт продлился только полгода. Между матерью Бальзака и домоправительницей не могло быть мирной жизни. А что касается самого писателя, то неровный характер госпожи Бальзак мог, по его словам, "свести с ума любого человека, склонного к такому состоянию по множеству мыслей, осаждающих его, по множеству своих трудов и неприятностей". И в начале июля 1841 года мать сама поспешила уехать.