Фарли Моуэт - Проклятие могилы викинга

Оухото зорко поглядел на стадо и крикнул что-то Питъюку; тот расплылся в улыбке и перевел друзьям:

- Говорит, мы хороший время пришли. Завтра придем главный олений дорога на свете. Может, увидим Великий стадо.

Еще не совсем стемнело (в это время года в полярной тундре не бывает настоящей ночи: солнце не успевает сесть, как уже снова восходит), но Оухото объявил привал, и они разбили лагерь на холме, где недавно видели оленей. Стрелять в оленей никто и не думал; в каноэ еще оставалось свежее мясо, а ни эскимосы, ни индейцы не убивают зверя без надобности.

После ужина мальчики сидели у небольшого уютного костра, который веселил душу, грелись и попивали чай. Анджелина тем временем старательно шила: когда мальчики шли по мелководью, острые камни продырявили их сапоги.

- А что это за Великое стадо, Питъюк? - спросила она.

- Это вот что, Анджелина. Тукту, олень, никогда не стоит на один место. Весной идет далеко на север, как птицы. Начинается зима - идет далеко на юг, как птицы. И летом олень тоже идет. Когда июль, отовсюду весь олени собирается большой стадо и вдруг пойдет на юг. Один большой толпа олени. Потом доходят до лес, и там большой толпа распадается, и все опять идет назад, на север. Когда они в июль идут на юг, тогда мы видим Великий стадо. Олень тогда везде, полно, туча, как мошка все равно. Где идет, все вытопчет. Самый лучший место для Великий стадо мы называем олений дорога это в северный конец Нюэлтин-туа.

- Помню, мой отец тоже говорил про такое стадо, - сказал Эуэсин. - Наше племя никогда его не видело, а вот чипеуэи часто про него рассказывали. Я думал, таким стадам уже пришел конец - ведь оленей теперь куда меньше.

- Может, скоро конец, - ответил Питъюк. - Сейчас не конец. Завтра, может, увидим... Олень кругом, как кошка...

Его прервал громкий хлопок: это Джейми ладонью хлопнул себя сзади по шее.

- Кстати, о мошке: совсем меня заела. Откуда только берется эта проклятая мошкара? В лощинах еще снег, а они уже тут как тут!

Да, сомнений быть не могло. В ночной тиши уже слышалось ноющее гудение: откуда ни возьмись на стоянку налетели тучи злобной, проголодавшейся мошки. То были первые посланцы заполярного гнуса. Крохотные, ненасытные, неотвязные мошки появляются еще до того, как сошел снег, и остаются до конца лета. В безветренные дни все теплокровные животные терпят от них адские муки. К счастью, на великих равнинах тундры безветренные дни редкость, не то летом жизнь там была бы просто невыносима.

Но, как назло, сегодняшний вечер выдался тихий, и, когда гудение мошкары обратилось в оглушительный рев, путникам пришлось искать спасение под меховыми одеялами, в которые все закутались с головой. Задыхаться или быть съеденными заживо - иного выбора не оставалось, и они предпочли задыхаться.

На заре подул западный ветерок и принес избавление от мошкары. Путники позавтракали и поплыли вниз по течению все той же речушки. Незадолго до полудня достигли берегов северо-восточного залива Нюэлтин-туа.

С тех пор как несколькими неделями раньше они оставили позади северо-западный залив этого обширного озера, они сделали огромный круг. Зиму сменила весна, и озеро стало теперь совсем другое. Кое-где в южном конце еще виднелись пятна льда, но большая часть озера уже освободилась от зимних лат, и когда каноэ вошли в него, тут гулял ветер, взбивал белую зыбь. К счастью, острова, а их тут было множество, служили хорошей защитой лодкам, не то пришлось бы раскидывать лагерь и ждать, когда спадет ветер.

Несколько часов Оухото в своем легком суденышке проворно и ловко вел флотилию меж островами, с подветренной стороны. Под вечер приплыли в залив, оттуда вытекала бурная речка. Она прогрызла в сером камне глубокое русло, и рев порогов путники слышали задолго до того, как достигли губы.

Они причалили к берегу перед коротким крутым водопадом, и, глядя, как он кипит и пенится, мальчики и Анджелина совсем присмирели. Оухото посмотрел на их задумчивые лица и ухмыльнулся. Отвесил им низкий поклон, забавно подпрыгнул, вскочил в каяк и помчался прямо в пенный водоворот.

Анджелина приглушенно вскрикнула, но тут же прикусила язык; мальчики затаили дыхание. Каяк взметнулся на шестифутовую волну, помедлил мгновение на гребне, точно птица, готовая взлететь, и скрылся за белой водяной завесой. Еще несколько мгновений - и они вновь его увидели: он летел стрелой, и Оухото так яростно работал веслом, что вокруг головы его образовался смутный ореол света, отраженного от широкой лопасти. Еще несколько мгновений... Каяк вырвался из нижнего водоворота, замер, вызывающе закачался в тихой заводи, и Оухото помахал ребятам, приглашая следовать за ним.