Роберт Музиль - Мечтатели

Пауза.

Мария (наконец тоже завершив свой туалет, оживленно). Оба вы чудаки! До меня только сейчас дошло, какие вы упрямцы. Вы хоть словечком о Йозефе перемолвились?..

Оба удивленно оборачиваются к ней, точно услыхав голос из другого мира.

(Смеясь.) Ансельм-то совсем присмирел. Вам бы все же поговорить с Томасом начистоту - тогда он откажется от своего символического сыщика!

Томас (еще в полной растерянности). Конечно, откажусь.

Мария (продолжая). А Ансельм обжегся. Ансельму больно. Надо приложить что-нибудь холодное. (Прикидывает, из чего бы сделать повязку.) Ты ступай, ступай, он скоро придет, прямо в твою комнату.

Ансельм (с вымученной уступчивостью). То-то в нем и опасно, что он всех убеждает.

Томас. Так нужно, Ансельм? (Вопросительно смотрит на Ансельма, который заставляет себя утвердительно ответить на этот взгляд. И все же неуверенно и горько.) Неужели? Ладно, я подожду. Марию ты разочаровывать не станешь. (Уходит.)

Ансельм тотчас вырывает у Марии руку, которую она не успела как следует

перевязать.

Ансельм. Я к нему не пойду.

Мария. Что вы сказали?

Ансельм. Что я к нему, конечно же, не пойду.

Мария. Больше я с вами не разговариваю.

Ансельм (беззаботно). Он еще в детстве был всезнайкой. Но я не хотел ему отвечать! Не обязан я отвечать! (Торжествующе.) Не обязан, Мария!! Не обязан. Я могу закрыть глаза, заткнуть уши, задраить все люки и упрятать в потемках все, что знаю; а великий взломщик с двумя своими ломиками рассудком и заносчивостью - пускай беснуется и стучит снаружи...

Мария делает недовольную мину и не отвечает.

Я скорее уеду, чем впущу его!

Мария. Вот и уезжайте! Так будет лучше всего. Ансельм. Едемте со мной! Мария. Что вы сказали?

Ансельм. Уедемте вместе.

Мария ошеломленно смотрит на него. Пауза.

Мария. Вы с ума сошли! Что вы опять придумали?

Ансельм (немного помолчав, другим тоном). Разумеется, вы поняли мое предложение превратно, так я и думал.

Mapия. Я даже не пытаюсь понять. Я осталась, потому что хочу здесь прибрать. Если желаете сказать еще что-то, извольте; полагаю, у вас нет намерения обидеть меня.

Ансельм. Не знаю, обидит ли вас, если я скажу, что люблю Томаса больше, чем вы. Ведь мы с ним очень похожи. Теперешний его срыв - всего-навсего подражание мне. А моя враждебность, пожалуй, идет от страха за себя. Но вы-то бесполезно страдаете от него и сами себе в этом не признаетесь.

Мария. Страдает он! Это сильный человек, который всегда добивался, чего желал, утратил уверенность в себе.

Ансельм (ревниво). Томас все умеет, но только не страдать!

Мария. Ужасно, когда видишь все это, а помочь ничем не можешь.

Ансельм. Вы-то могли бы.

Мария. Я? Ах, Ансельм, тут зоркость вас подводит! Я ничегошеньки не понимаю в этих нечеловеческих идеях.

Ансельм. Есть одно средство.

Мария. Ну так говорите скорее.

Ансельм. Я уже сказал.

Мария (помолчав). Но это же мечтания, прожектерство.

Пауза.

Ансельм. По-вашему, я оспариваю превосходство Томаса, чувствую себя рядом с ним умственно ущербным?

Мария. Говорят, вам пришлось уйти из университета, из-за стычек?

Ансельм. Я сделался невыносим. Мне бы жить в эпоху инквизиции! Если какой-то человек придерживается иного мнения, я вижу звериный оскал каменного идола. Кто понимает, разглядит за ним бесстыдную решимость утопающих, которые дерутся из-за места в лодке.

Мария. Но люди ведь не могут не иметь разных мнений!

Ансельм. Наверно, у меня просто не хватает терпения. Ах, Мария, нам обоим не хватает на него терпения. Мне необходимо чувствовать, что для кого-то я - самое главное, решающее. А не то я чувствую себя отверженным. Томас способен обходиться без людей, но согласитесь, это же чудовищно!

Мария. Тут вы, пожалуй, отчасти правы; в Томасе есть что-то нечеловеческое, я ему сто раз говорила.

Ансельм (быстро подхватывая). Он всех презирает. И верит только силе поднятого камня, ведь именно такова сила его разума; ох уж этот разум, что ныне правит миром. Силы, действующие между людьми, от лица к лицу, между ласточками осенью, неизъяснимые силы тепла и румянца, силы доброжелательного или враждебного сосуществования, которые есть даже между лошадьми в конюшне... пожалуй, ему знакомы... (Насмешливо.) конечно, знакомы. Но истинам, которые можно постичь лишь в секунды потрясения, которые, как искры, пробегают между двумя людьми, - этим истинам он не верит.

Mapия. Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Но и в ваших словах есть что-то неуловимое, исчезающее, как только пытаешься вникнуть в суть. Что-то нереальное, недостоверное.