Симона Бовуар - Мандарины

— Что было бы вполне логично! — заметила Надин. Прислонившись к стене, она смотрела на всех с мрачным видом.

Воцарилось молчание. Четыре года назад все было бы просто: когда действия — живая реальность, когда веришь в цели, слово «справедливость» имеет смысл: предателя убивают. Но что делать с бывшим предателем, когда уже ни на что не надеешься?

— Оставим его здесь на два-три дня, чтобы поставить на ноги, — сказала Анна, — он действительно очень болен. А потом отправим его в какую-нибудь отдаленную колонию, например во Французскую Западную Африку, у нас есть там знакомые. Он никогда не вернется: слишком боится, что его убьют.

— А что с ним станется? Не будем же мы давать ему рекомендательные письма, — возразил Дюбрей.

— Почему бы и нет? Дайте ему денежное пособие, раз уж на то пошло, — сказала Надин. Голос ее дрожал от возмущения.

— Видишь ли, ему никогда не избавиться от наркомании, он, по сути, уже не человек, а отребье, — заметила Анна. — В любом случае жизнь, которая ждет его впереди, и без того достаточно ужасна.

Надин топнула ногой:

— Ему так просто не выкрутиться!

— Столько других, которые выкрутились! — сказал Анри.

— Это не причина. — Она подозрительно взглянула на Анри: — Уж не боишься ли ты его, случаем?

— Я?

— Похоже, он кое-что знает о тебе.

— Он полагает, что Анри входил в банду Венсана, — вмешался Дюбрей.

— Да нет, — возразила Надин. — Ты сам слышал. Он сказал мне: «Если я заговорю, твоему мужу грозят такие же неприятности, как мне».

Анри улыбнулся:

— Ты думаешь, я был двойным агентом?

— Не знаю, что я должна думать, — сказала она. — Мне никогда ничего не говорят. Впрочем, мне на это плевать, — добавила она. — Можете хранить свои секреты. Но я хочу, чтобы Сезенак поплатился! Вы хоть понимаете, что он сделал?

— Мы понимаем, — сказала Анна. — Но что тебе это даст, если ты заставишь его поплатиться? Мертвых не воскресить.

— Ты рассуждаешь как Ламбер! Их не воскресить, но это не причина, чтобы о них забывать. Мы живы и можем пока думать о них, а не пресмыкаться перед теми, кто их убил.

— Но мы забыли их, — резким тоном сказала Анна. — Возможно, это не наша вина, однако мы не имеем больше прав на прошлое.

— Я ничего не забыла, — возразила Надин, — только не я.

— И ты тоже, как все остальные. У тебя своя жизнь, маленькая дочка, ты забыла. И если ты так стремишься наказать Сезенака, то потому, что хочешь доказать себе обратное, а это нечестно.

— Отказаться обделывать ваши мелкие делишки, это, по-твоему, нечестно! — сказала Надин и направилась к наружной застекленной двери. — Так вот, ваши сомнения я считаю подлостью! — с жаром воскликнула она и хлопнула дверью.

— Я ее понимаю, — сказала Анна. — Когда думаю о Диего, я ее понимаю. — Она поднялась. — Пойду приготовлю Сезенаку постель в павильоне. Он спит, вам остается только перенести его...

Анна поспешно вышла, и Анри показалось, что она вот-вот заплачет.

— Раньше я был бы готов сам его убить, — сказал Анри. — Сегодня это не имело бы никакого смысла. И все-таки какой стыд — помогать выжить такому типу, — добавил он.

— Да, любое решение неминуемо окажется скверным, — заметил Дюбрей. Он взглянул на Сезенака: — Нет человека — нет проблем. Если бы мы были участниками действия, то никакой проблемы не возникло бы. Только теперь мы вне игры, поэтому наше решение неизбежно будет незаконным. — Он встал. — Давайте уложим его.

Сезенак спал, лицо его выглядело спокойным; с закрытыми глазами к нему возвращалось немного былой красоты. Он оказался не тяжелым. Они отнесли его в павильончик и положили одетым на кровать. Анна прикрыла ему одеялом ноги.

— Каким безобидным кажется тот, кто спит, — прошептала она.

— Возможно, он не так уж безобиден, — заметил Анри. — Наверняка он знает кучу всяких вещей о Венсане и его приятелях. А в настоящий момент есть немало таких, кто охотно оправдал бы бывшего гестаповца, чтобы избавиться от бывших подпольщиков.

— Вам не кажется, что если бы он что-то знал, то у Венсана уже были бы неприятности? — спросила Анна.

— Послушай, — сказал Дюбрей, — лечение лечением, но попробуй расспросить его с пристрастием: наркоманы болтливы, быть может, мы узнаем, что у него за душой. — Он задумался. — И все-таки я считаю, что в любом случае его лучше отправить подальше.

— Почему понадобилось, чтобы он пришел именно сюда! — сокрушалась Анна. Она казалась до того взволнованной, что Анри решил оставить ее наедине