Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

— Да, конечно… Но ведь здесь был мой секретарь…

— Что вы, что вы, сеньор граф! Одно дело ваш секретарь, а другое — вы.

Граф напыжился ещё больше. А дон Матео, шествовавший рядом с ним, бросил такой убийственный взгляд на человека, который произнёс столь необдуманные слова, что бедняга, поняв непоправимость содеянной им ошибки, потупил взор, почувствовал, что горло ему сдавило словно петлёй, и со всей поспешностью, на какую был способен, растворился в окружающей толпе.

Тем временем граф, его секретарь и сопровождавшие их лица уже подошли к самому входу в партер. И тут они словно приросли к месту — так приятно поразило их зрелище, открывшееся их глазам.

В партере, устланном коврами и поднятом вровень со сценой, были установлены два длинных узких стола, на которых, в строгом порядке, стояли блюда с красной каймой, наполненные аппетитными яствами, и батареи бутылок, напоминавших огромные рубины и янтари — такими прозрачными казались они в лучах, которые исходили от бесчисленных, вставленных в чеканные серебряные канделябры свечей.

На столах красовались гигантские рыбины в венках из светло-зелёного салата, жёлтого, ароматного, ещё дымящегося соуса и алого гарнира из помидоров и свёклы; розовые лососи, опоясанные цепочкой корнишонов и маслин; мясо всех сортов с подливкой, источавшей лёгкий пряный аромат горчицы и перца, дразнивший обоняние и вызывающий обильное слюноотделение; жирные с округлыми грудками куропатки, индейки и цесарки, вымоченные в хересе и начинённые трюфелями; отбивные, покоившиеся на пышном картофельном пюре; золотистые, усеянные изюмом марципаны, сахарная глазурь которых отражала падавший на них свет; груши, гроздья зелёного и тёмно-лилового винограда, персики, бананы, ананасы и апельсины, искусно уложенные в колоссальных вазах из матового стекла: букеты цветов; готические башни и зубчатые стены крепостей, сделанных из сдобного теста и печенья, с изображёнными на нём белыми фигурками и разноцветными флажками; бесконечные шеренги сверкающих рюмок, тарелок и ножей; ровная линия салфеток, сложенных в виде цветов, шляп и вееров и перевязанных жёлтыми и пунцовыми лентами, к концам которых были прикреплены карточки с именами приглашённых, выведенными золотыми готическими буквами. Надо всем этим великолепием возвышались ложи — ярко освещённые, нарядно задрапированные, украшенные венками, флагами, гербами и гирляндами цветов; их занимали дамы и сеньоры, восседавшие с таким благоговейным видом, словно они находились в храме. И наконец, посреди зала разливала целое море света огромная и величественная красавица люстра с тремя рядами свечей. В этот вечер театр поистине являл собой восхитительное и весьма аппетитное зрелище.

Невольная заминка у входа в зал длилась недолго, и вскоре расфранчённая толпа наводнила партер и приблизилась к столам, уходившим в самую глубину сцены.

По указанию дона Матео, который держался как заправский церемониймейстер, граф, иными словами знакомый читателю толстяк, занял место во главе стола. Карточку, прикреплённую к ленте, которая опоясывала его салфетку, украшала большая корона; под нею золотыми, вернее, огненными — такую яркость сообщало им сияние свечей — буквами было начертано: «Его превосходительство сеньор граф Ковео». Рядом лежала другая карточка, гласившая: «Сеньор секретарь его превосходительства сеньора графа Ковео».

Дон Матео занял это кресло, встал, водрузил на нос необычайных размеров очки в черепаховой оправе, стёкла которых заметно увеличили его маленькие запавшие глазки, слегка вытянул шею, разом оказавшись выше всех гостей, и с высоты своего величия оглядел зал. Одним он кивнул, другим подмигнул, третьих одарил улыбкой, четвёртых приветствовал жестом, исполненным, но его мнению, изящества.

Его сосед слева, то есть, как возвещала карточка, граф Ковео, стоял величественно и спокойно; лицо его было серьёзным и строгим, с тщеславным самодовольством взирал он со своего председательского места на бесконечный ряд фраков и мундиров, который терялся в глубине театра и как бы растворялся в золотистом, залившем зал свете.

Графа переполняли чувства удовлетворения и гордости. Он председательствует на этом великолепном банкете в честь… в честь бог знает чего! Он возглавляет это собрание банкиров, крупных коммерсантов и их более мелких коллег! Он занимает почётное место на церемонии, где представлен оплот государства — магистратура, армия, духовенство, пресса!..