Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

- Даже не представляю себе.

- О том, - продолжал Дембицкий, - чтобы вы не церемонились и чтобы пан Норский не церемонился, в общем, чтобы вы без всяких церемоний поженились. Панна Ада знает, что вы любите Норского, а Норский любит вас. Если же вы стеснены в материальном отношении, то панна Ада будет вас на коленях просить принять от нее тридцать тысяч рублей на обзаведение...

Тут Мадзя залилась таким непритворно веселым смехом, что математик только рот разинул и сделал несколько неуклюжих движений, которые, по его мнению, должны были выражать отчаянную веселость.

- Более того, - продолжал Дембицкий, размахивая руками, как ощипанный гусь, который вдруг собрался взлететь. - Более того, панна Ада сама влюбилась в этого Норского. Вчера она ездила в Беляны и сегодня опять собирается туда. Она боготворит бедного пана Казимежа, и если сватает вас за него, то приносит огромную жертву. Жертвует собой ради неблагодарных!

- Пусть не жертвует, - сказала Мадзя. - Клянусь вам, и свои слова, если хотите, повторю при Аде и пане Казимеже, что, будь он единственным мужчиной в мире, я и тогда не вышла бы за него. Были минуты, когда мне казалось, что я люблю его. Но сейчас, когда я узнала его ближе, я убедилась, что он для меня ничто, - краснея, прибавила Мадзя. - Конечно, женщина может пожертвовать всем, погубить себя даже ради плохого человека, но только при условии, что она верит в его талант и характер. Я эту веру потеряла.

- Я передам Аде, что вы не любите Норского, - сказал Дембицкий, - но о том, какого вы мнения о нем, я умолчу.

Мадзя захлопала в ладоши и снова начала смеяться, а старик помогал ей, как умел, строя гримасы, которые должны были означать, что ему ужасно весело, а на деле ничего не означали.

Глава семнадцатая

Тьма и свет

Когда у раскрасневшейся Мадзи от смеха даже слезы выступили на глазах, а почтенный математик стал гримасничать, точно отрубленная голова под действием электрического тока, дверь комнаты отворилась, и на пороге показался странный человек.

Это был молодой, довольно высокий мужчина в длинном пальто. Темная щетина на небритых щеках неприятно подчеркивала болезненную бледность. Когда он снял шляпу, стали видны темные круги под большими серыми глазами и впалые виски.

Незнакомец взглянул на Дембицкого, затем на Мадзю, которая с еще не погасшей улыбкой на губах поднялась с диванчика, пристально всматриваясь в его лицо.

- Не узнаешь? - хриплым голосом спросил гость.

- Здислав?.. - прошептала пораженная Мадзя.

- Вот видишь, даже ты не сразу меня узнала! Как же я изменился!

Мадзя бросилась к нему с протянутыми руками. Но гость отстранил ее.

- Не прикасайся, - сказал он, - заразишься!

Мадзя порывисто кинулась на шею брату и начала целовать его.

- Здислав, Здись! Дорогой Здись! Что ты говоришь? Что это значит?

Гость не защищался, он только старался повернуть голову так, чтобы Мадзя не могла поцеловать его в губы.

- Ну, довольно. Лучше представь меня этому господину, который смотрит на нас с тобой, как на сумасшедших.

- Мой брат Здислав, мой почтенный друг пан Дембицкий, - запыхавшись, сказала Мадзя.

Здислав подал Дембицкому руку и, присев на диванчик, сентенциозно изрек:

- Недруги пойдут за нашей похоронной процессией, чтобы убедиться, действительно ли мы умерли и хорошо ли нас зарыли. Ну, а друзья, те идут за гробом, чтобы поразвлечься.

Мадзя недоуменно посмотрела на него.

- Откуда ты? Что с тобой случилось?

- Я бросил работу, - ответил брат, - и ищу уголка, где бы можно было спокойно умереть. Ну, что ты так смотришь на меня? Все очень просто. У меня скоротечная чахотка, и силы мои угасают. Если бы не страх смерти, который, как это ни странно, поддерживает во мне остатки сил, я бы уже умер. Три недели я сплю, только сидя в кресле. Если бы я прилег хоть на минуту, то сразу провалился бы в бездну вечной ночи, с которой пока еще борюсь, но которая не сегодня-завтра поглотит меня. Как это ужасно: прожить мгновение, чтобы навеки превратиться в ничто! Навеки!..

Побледневшая Мадзя слушала брата, то и дело хватаясь за голову. Дембицкий смотрел на него своими добрыми глазами. Ободренный вниманием слушателей, больной взволнованно продолжал:

- Вы, здоровые люди, понятия не имеете о том, что такое смерть. Не тьмой, в которой тлеет забытый всеми смрадный труп, представляется она вам, а элегией. Вы не задаетесь вопросом, какие сны могут рождаться в мозгу, в котором медленно течет разложившаяся кровь? Что должны ощущать останки человека, когда на его лицо, вместо воздуха и солнечных лучей, падают песок и могильные черви?