Болеслав Прус - Кукла

"Какая чушь! - думал он. - Ну, допустим, это она; что из того? Панна Изабелла такая же женщина, как пани Вонсовская, панна Фелиция или панна Эвелина... Я же не таков, как барон..."

Но, говоря себе это, он чуствовал, что она для него - не то, что все остальные женщины, и стоит ей пожелать - он готов бросить к ее ногам все свое богатство и даже жизнь.

- Чушь, чушь! - бормотал он, шагая по комнате. - Ведь здесь уже ждет ее поклонник, пан Старский, с которым она сговаривалась весело провести лето... О, я помню, как они переглядывались.

Его охватил гнев.

"Посмотрим, панна Изабелла, какой вы покажете себя и чего стоите? Теперь я буду вашим судьей..." - подумал он.

В дверь постучали, и вошел старый лакей. Он оглянулся по сторонам и сказал вполголоса.

- Ее милость велели доложить вам, что приехала панна Ленцкая, и если ваша милость готовы, то просят пожаловать к столу.

- Передай, что я сию минуту приду.

Слуга ушел, а Вокульский еще с минуту постоял у окна, глядя на парк, освещенный косыми лучами солнца, и на сиреневый куст, в котором весело щебетали птицы. В сердце его нарастала глухая тревога при мысли о том, как он встретится с панной Изабеллой.

"Что я скажу ей, как мне держаться?" Ему казалось, что все глаза обратятся на них обоих, и тогда он непременно сделает какой-нибудь промах и попадет в неловкое положение.

"Разве я не сказал ей, что служу ей верно... как пес!.. Однако надо идти..."

Он вышел из комнаты, опять вернулся и опять вышел. Медленно шагал он по коридору, еле передвигая ноги, обессиленный и оробелый, как пастушонок, который должен предстать пред королевские очи.

Возле двери он остановился. В столовой прозвенел женский смех. У Вокульского потемнело в глазах; он уже хотел уйти и передать через лакея, что заболел, но в эту минуту позади раздались чьи-то шаги, и он толкнул дверь.

Среди общества, собравшегося в столовой, он сразу же увидел панну Изабеллу. Она разговаривала со Старским и смотрела на него так же, как тогда в Варшаве, а он так же насмешливо улыбался...

К Вокульскому сразу вернулось присутствие духа; гнев горячей волной залил его мозг. Он вошел, высоко подняв голову, поздоровался с председательшей и поклонился панне Изабелле; она покраснела и протянула ему руку.

- Здравствуйте, сударыня. Как поживает пан Ленцкий?

- Папа чувствует себя несколько лучше... Он шлет вам привет...

- Весьма признателен. А графиня?

- Тетя совершенно здорова.

Председательша села в свое кресло; гости стали размещаться вокруг стола.

- Пан Вокульский, вы сядете рядом со мной, - заявила Вонсовская.

- С величайшим удовольствием, если только солдату разрешается сидеть в присутствии командира.

- Разве она уже взяла тебя под свою команду, пан Станислав? усмехнулась председательша.

- Еще как! Не часто случалось мне проходить такую муштру!

- Пан Вокульский мстит мне за то, что я сбивала его с пути, - вмешалась Вонсовская.

- Всего приятнее именно сбиваться с пути, - возразил Вокульский.

- Я предвидел, что это произойдет, но не думал, что так скоро, заметил барон, открывая два ряда великолепных вставных зубов.

- Передайте мне соль, кузен, - сказала панна Изабелла Старскому.

- Пожалуйста... ах, рассыпал!.. Наверное, мы поссоримся.

- Пожалуй, нам это уже не грозит, - возразила панна Изабелла с комической важностью.

- Вы уговорились никогда не ссориться? - спросила Вонсовская.

- Мы собираемся никогда не мириться, - ответила панна Изабелла.

- Хороши! - воскликнула Вонсовская. - На вашем месте, пан Казимеж, я потеряла бы теперь последнюю надежду.

- А разве я когда-нибудь смел надеяться? - вздохнул Старский.

- Поистине, к счастью для нас обоих... - тихо сказала панна Изабелла.

Вокульский присматривался и прислушивался. Панна Изабелла говорила естественно и очень спокойно подшучивала над Старским, а он, по-видимому, отнюдь не был этим расстроен. Зато время от времени он украдкой поглядывал на панну Эвелину Яноцкую, которая перешептывалась с бароном, попеременно краснея и бледнея.

Вокульский почуствовал, как с души его сваливается огромная тяжесть.

"В самом деле, - думал он, - если Старский кем-нибудь интересуется в этом обществе, то разве лишь панной Эвелиной, так же, как она им..."

Он сразу повеселел и проникся горячей симпатией к обманутому барону.

"Ну, я-то, во всяком случае, не стану его предостерегать! - мысленно решил он. - Однако это подло - радоваться чужой беде".

Когда встали из-за стола, панна Изабелла подошла к Вокульскому.