Александр Пушкин - Переписка 1815-1825

О здешних новостях словесных и бессловесных не многое можно сказать. Они очень не длинны по [содержанию] объему, но весьма, по скуке. Скажу только, что Козлов написал Чернеца и говорят недурно. У него есть искры чувства, но ливрея поэзии по нем еще не обносилась, и не дай бог судить о Бейроне по его переводам: это лорд в Жуковского пудре. Н. Языков точно имеет весь запас поэзии: чувства и охоту учиться, но пребывание его на родине не много дало полету воображению. Пьэсы в П.<����олярной> З.<����везде> только что отзываются прежними его произведениями. Что же касается до Бар<����атынско>го - я перестал веровать в его талант. Он исфранцузился вовсе. Его Эдда есть отпечаток ничтожности, и по предмету и по исполнению, да и в самом Черепе я не вижу целого - одна мысль, хорошо выраженная, и только. Конец - мишура. Бейрон не захотел после Гамлета пробовать этого сюжета и написал [только] забавную надпись - о которой так важно толкует Плетнев. Скажу о себе: я с жаждою глотаю английскую лит-ру, и душой [доволен] благодарен английскому языку - он научил меня мыслить, он обратил меня к природе - это неистощимый источник! Я готов даже сказать Il n'y a point du salut hors la littйrature Anglaise. Если можешь, учись ему. Ты будешь заплочен сторицею за труды. Будь счастлив, сколько можно вот желание твоего - Алек. Бестужева.

143. К. Ф. Рылеев - Пушкину. 10 марта 1825 г. Петербург.

Не знаю, что будет Онегин далее: быть может в следующих песнях он будет одного достоинства с Дон Жуаном: чем дальше в лес, тем больше дров; но теперь он ниже Бахчисарайского Фонтана и Кавказ.<����ского> Пленника. Я готов спорить об этом до второго пришествия.

Мнение Байрона, тобою приведенное, несправедливо. Поэт, описавший колоду карт лучше, нежели другой деревья, не всегда выше своего соперника. У каждого свой дар, своя Муза. Майкова Елисей прекрасен; но был ли бы он таким у Державина, не думаю, несмотря на превосходства таланта его пред талантом Майкова. Державина Мириамна никуда не годится. Следует ли из того, что он ниже Озерова?

Несогласен и на то, что Онегин выше Бахчисар.<����айского> Фонтана в Кавк.<����азского> Пленника, как творение искусства. Сделай милость, не оправдывай софизмов Воейковых: им только дозволительно ставить искусство выше вдохновения. Ты на себя клеплешь и взвoдишь бог знает что.

Думаю, что ты получил уже из Москвы Войнаровского. По некоторым местам ты догадаешься, что он несколько ощипан. Делать нечего. Суди, но не кляни. Знаю, что ты не жалуешь мои Думы, не смотря на то я просил Пущина и их переслать тебе. Чувствую сам, что некоторые так слабы, что не следовало бы их и печатать в полном собрании. Но за то убежден душевно, что Ермак, Матвеев, Волынской, Годунов и им подобные хороши и могут быть полезны не для одних детей. Полярная Звезда выйдет на будущей неделе. Кажется она будет лучше двух первых. Уверен заране, что тебе понравится первая половина взгляда Бестужева на словесность вашу. Он в первый раз судит так основательно н так глубокомысленно. Скоро ли ты начнешь печатать Цыган?

Рылеев. Марта 10 дня.

Чуть не забыл о конце твоего письма. Ты великой льстец: вот вс , что могу сказать тебе на твое мнение о моих поэмах. Ты завсегда останешься моим учителем в языке стихотворном. Что Дельвиг? Не у тебя ли он? Здесь говорят, что он опасно заболел.

144. И. И. Пущин - Пушкину. 12 марта 1825 г. Москва.

Здравствуй, любезнейший Пушкин.

До сих пор жду от тебя ответа и не могу дождаться. Хоть прозой уведомить меня надобно, получил ли ты посланные мною деньги.

Между тем я к тебе с новым гостинцем. Рылеев поручил мне доставить тебе труды его - с покорностию отправляю.

Вяземской был очень болен. Теперь однако вышел из опасности: я вижу его довольно часто - и всегда непременно об тебе говорим. Княгиня - большой твой друг.

Хлопотавши здесь по несносному изданию с Селивановским, я между прочим узнал его желание сделать второе издание твоих трех поэм, за которые он готов дать тебе 12-ть тысяч. Подумай и употреби меня, если надобно, посредником между вами. - Впрочем советовал бы также поговорить об этом с петербургскими книгопродавцами, где гораздо лучше издаются книги.

Все тебе желают мильон хорошего. Мы ждем Ломоносова на-днях из Парижа.

Твой Иван Пущин. Марта 12-го. Знамен. день.

145. Л. С. Пушкину. 14 марта 1825 г. Тригорское.

Брат, обнимаю тебя и падам до ног. Обнимаю также и Алжирца Всеволожского. Перешли же мне проклятую мою рукопись - и давай уничтожать, переписывать и издавать. Как жаль, что тебя со мною не будет! дело бы пошло скорее и лучше - Дельвига жду, хоть он и не поможет. [Он] У него твой вкус, да не твой почерк. Элегии мои переписаны - потом послания, потом смесь, потом благословясь и в цензуру.