Эрих Ремарк - Возвращение

- Что вам взбрело в голову, на ночь глядя? - ворчит он. - Забыли, что я женат, что ли?

- Это дело подождет, - ревет Вилли. - Беги скорее вниз, мы нашли Зеелига.

Фердинанд оживляется.

- Не врете? - спрашивает он.

- Не врем! - каркает Тьяден.

- Есть! Иду! - кричит Козоле. - Но горе вам, если вы меня разыгрываете...

Пять минут спустя он уже с нами, и мы рассказываем ему все по порядку. Стрелой мчимся дальше.

Когда мы сворачиваем на Хакенштрассе, Вилли в возбуждении налетает на прохожего и сшибает его с ног.

- Бегемот! - кричит прохожий, лежа на земле.

Вилли мигом возвращается и грозно вырастает перед ним.

- Простите, вы, кажется, что-то сказали? - спрашивает он, беря под козырек.

Тот вскакивает и, задрав голову, смотрит на Вилли.

- Не припомню, - бормочет он.

- Ваше счастье, - говорит Вилли. - Ругаться можно лишь при соответствующем телосложении, которым вы, кажется, не отличаетесь.

Мы пересекаем маленький палисадник и останавливаемся перед пивной "Король Вильгельм". Но надпись на вывеске уже замазана. Теперь пивная называется "Эдельвейс". Вилли берется за ручку двери.

- Минутку! - Козоле хватает его за руку. - Слушай, Вилли, - говорит он торжественно, - если будет драка, бью я. По рукам.

- Есть! - Вилли хлопает его по руке и распахивает дверь.

Шум, чад и свет вырываются нам навстречу. Стаканы звенят. Оркестрион гремит марш из "Веселой вдовы". На стойке сверкают краны. Раскатистый смех вьется над баком, в котором две девушки ополаскивают запененные стаканы. Девушек окружает толпа парней. Остроты так и сыплются. Вода плещется через край. Лица отражаются в ней, раскалываясь, дробясь. Какой-то артиллерист заказывает круговую водки и хлопает девушку по ягодицам.

- Ого, Лина, товар довоенный! - рычит он в восторге.

Мы протискиваемся вперед.

- Факт, ребята: он и есть, - говорит Вилли.

В рубашке с засученными рукавами и распахнутым воротом, потный, с влажной багровой шеей, хозяин цедит за стойкой пиво. Темными золотистыми струями льется оно из-под его здоровенных кулачищ в стаканы. Вот он поднял глаза и увидел нас. Широкая улыбка ползет у него по лицу.

- Здорово! И вы здесь? Какого прикажете: темного или светлого?

- Светлого, господин фельдфебель, - нагло отвечает Тьяден.

Хозяин пересчитывает нас глазами.

- Семь, - говорит Вилли.

- Семь, - повторяет хозяин, бросая взгляд на Фердинанда. - Шесть и седьмой - Козоле.

Фердинанд протискивается к стойке. Опираясь кулаками о край стойки, спрашивает:

- Послушай, Зеелиг, у тебя и ром есть?

Хозяин возится за стойкой:

- Само собой, есть и ром.

Козоле смотрит на него исподлобья:

- Небось хлещешь его почем зря?

Хозяин до краев наполняет несколько рюмок:

- Конечно.

- А ты помнишь, когда ты в последний раз нализался рому?

- Нет.

- Зато я помню! - рычит Козоле у прилавка, как бык у забора. - А фамилия Шредер тебе знакома?

- Шредеров на свете много, - небрежно бросает хозяин.

Терпение Козоле лопается. Он готов броситься на Зеелига, но Вилли крепко хватает его за плечо и насильно усаживает.

- Сначала выпьем. - Он поворачивается к стойке. - Семь светлого, заказывает он.

Козоле молчит. Мы садимся за столик. Сам хозяин подает нам полулитровые кружки с пивом.

- Пейте на здоровье! - говорит он.

- Ваше здоровье! - бросает Тьяден в ответ, и мы пьем. Он откидывается на спинку стула. - Ну, что я вам говорил? - обращается он к нам.

Фердинанд смотрит вслед хозяину, идущему к стойке.

- Стоит мне вспомнить, как от этого козла разило ромом, когда мы хоронили Шредера... - Он скрежещет зубами и на полуслове обрывает себя.

- Только не размякать! - говорит Тьяден.

Но слова Козоле точно сорвали завесу, все это время тихо колыхавшуюся над прошлым, и в трактир будто вползла серая призрачная пустыня. Окна расплываются, из щелей в полу поднимаются тени, в прокуренном воздухе пивной проносятся видения.

Козоле и Зеелиг всегда недолюбливали друг друга. Но смертельными врагами они стали лишь в августе восемнадцатого года. Мы находились тогда в изрытом снарядами окопе второго эшелона и всю ночь напролет должны были копать братскую могилу. Глубоко рыть нельзя было, так как очень скоро показалась подпочвенная вода. Под конец мы работали, стоя по колени в жидкой грязи.

Бетке, Веслинг и Козоле выравнивали стенки. Остальные подбирали трупы и в ожидании, пока могила будет готова, укладывали их длинными рядами. Альберт Троске, унтер-офицер нашего отделения, снимал с убитых опознавательные знаки и собирал уцелевшие солдатские книжки.