Назар Гельдыев - Мелодия Секизяба (сборник)

Надя бросилась к нему, стала гладить его руки, скрещённые на груди.

— Лёша, Лёша, ну что же ты, милый? — говорила она сквозь слёзы. — Вот увидишь, мы вытащим тебя отсюда. Тебе больно? — Она, чуть дотрагиваясь, провела по его мокрому от пота и жара лицу.

— Ничего, Надюша, ничего, — Лёша сделал попытку улыбнуться. — Всё будет хорошо.

— Где болит, Лёша?

— Нигде. Я говорю — мне легче. Скоро будет совсем хорошо. — Он облизал потрескавшиеся от жара губы. — Тем-пе-ра-тура понизилась, — медленно и по слогам произнёс он.

Надя положила руку на лоб и ничего не сказала. По её лицу я понял, что температура не только не упала, но и поднялась ещё выше. Надя плакала, отвернувшись к стене, плакала беззвучно и всё гладила прозрачные, длинные пальцы Лёши.

Девушка, сидевшая в ногах у раненого, поднялась и протянула мне маленькую крепкую ладонь.

— Валя Шульженко.

— Нуры Караев, — ответил я.

Из дальнего угла пещеры, тоже огороженного одеялом, появился высокий красивый парень, с чёрными вразлёт бровями. Это был Коля Шевчук. После гибели Вити Мищенко он стал командовать остатками отряда.

Подойдя ко мне, Шевчук сказал:

— Ну, как твоя голова, Нуры?

— Ещё цела, как видишь, — пошутил я. На самом деле мне было не до шуток. Что-то творилось с моей головой, и иногда мне казалось, что в ней сидит какой-то зверь, и грызёт её изнутри, а иногда я просто ничего не видел. Но мог ли я, здоровый парень с боевым оружием жаловаться на какое-то ранение, если перед глазами у меня стоял горящий неистовый ненавистью взгляд парализованного Алёши. Поэтому я, собрав все силы, и на вопрос Шевчука ответил как можно более непринуждённо.

— Задание выполнить сможешь?

— Выполню любое задание.

Шевчук внимательно посмотрел мне в лицо.

— Хвалю тебя за готовность, Нуры, но тебе, нужно срочно лечь и отлежаться. У тебя температура и очень высокая.

Я и сам чувствовал, что сгораю на медленном огне, но лучше умереть, чем отказаться идти на задание.

— Я хотел бы пойти с тобой, — словно раздумывая, сказал Шевчук, — но боюсь, что ты свалишься по дороге.

— Боевое задание — лучшее лекарство, — ответствовал я. — Если ты не возьмёшь меня, я заболею и только буду связывать вам руки. А если пойду — то поправлюсь.

Шевчук колебался.

— Послушай, — сказал я, обращаясь к Шевчуку. — Ты думаешь, я слабее тебя или Саши? Я могу хоть десять часов идти без перерыва. А может ты мне не доверяешь? — спросил я Шевчука.

Он покраснел.

— Ты пришёл к нам с Сашей и Надей, — сказал он, положив мне руку на плечо.

— А если доверяешь, я иду с тобой, — не отступал я. И с этими словами я забросил за плечо автомат.

Шевчук ещё раз посмотрел на меня, а потом сказал, но уже по-другому:

— Вид у тебя того… нехороший. Отдохнуть бы тебе.

— Вместе отдохнём, — сказал я. — Все вместе. Как только окончится война, все соберёмся вместе и отдохнём. Приедете ко мне в Ашхабад, будем есть фрукты, шашлык сделаем, шурпы наварим…

Шевчук похлопал меня по спине:

— Ладно, солдат. Договорились. — И с этими словами он взялся завязывать мешок с рацией.

Я решительно протянул руку.

— Я понесу. — Но Коля отвёл мою руку.

— Рацию, как и невесту, не доверяют, ты уж не сердись. Пойдёшь вслед за мной, будешь меня охранять.

Поравнявшись с Надей, он тронул её за плечо.

— Надя, через час выйдем на связь. Дядьке твоему что передать?

— Дядьке?

— Ну, да. Дяде Петру.

— А он… он живой?

— Был бы не живой, не выходил бы на связь. Я с ним вчера разговаривал.

Надя не могла поверить:

— Живой? Дядя Петро.

— Да живой, говорю же.

— Петро Гуцало? — Это вырвалось у меня. — Наш проводник?

Здесь было отчего закружиться голове, даром, что она и так у меня кругом шла. Проводник наш, ушедший с Бекеном, жив!

Шевчук, вглядываясь в моё лицо, спросил:

— Что с тобой, Нуры? Может и ты хочешь поговорить с дядей Петро?

— Хочу, — подтвердил я. — Ведь он был наш проводник, — несвязно бормотал я. — Он ушёл за языком…

— В общем я вижу у тебя уже у самого язык не ворочается, — засмеялся Шевчук. — Ладно, двинули.

— А я смогу его увидеть?

— Нет, конечно. Ты сможешь его услышать…

Мне сразу стало легче. Мне надо было столько спросить у нашего проводника про ребят, про Бекена, про «языка»… Шевчук не без удивления смотрел на меня. Я, как мог, рассказал ему всю историю нашего похода за «языком».

— Раз так, пойдём, — сказал Шевчук. Он хлопнул меня по плечу и направился к выходу.

Шагая след в след, мы отошли от пещеры примерно километра на три. Присев на траву, Шевчук сказал мне: