Йозеф Рот - Рассказы

Прекрасные низальщицы в доме Ниссена Пиченика часто работали до глубокого вечера, порой и до полуночи. А когда они уходили, торговец начинал заниматься своими камнями - чтобы не сказать: зверями. Сначала придирчиво перебирал ожерелья, сделанные девушками, затем подсчитывал горки разобранных и не разобранных по породам и размерам кораллов, после чего начинал раскладывать сам, ощупывая красными волосатыми пальцами каждый коралл по отдельности, поглаживая и лаская. Попадались и червивые камни. У таких были дырки в местах, где им никоим образом быть не надлежало. Выходит, беспечный Левиафан когда-то не уследил. И чтобы загладить его ошибку, Ниссен Пиченик зажигал свечу, держал над пламенем кусочек красной ваксы, пока тот не становился горячим и тягучим, и при помощи тонкой иголки, острие которой погружал в ваксу, затыкал червоточинки. При этом он покачивал головой, словно недоумевая, почему такой могучий Бог, как Иегова, мог отдать кораллы на попечение такой легкомысленной рыбе, как Левиафан.

Иногда, вкушая радость от одного только вида камней, торговец сам нанизывал кораллы, пока не наступал рассвет, а вместе с ним и время утренней молитвы. Работа ничуть не утомляла Ниссена, он никогда не чувствовал слабости. Жена его еще дрыхла под одеялом. Торговец бросал на нее беглый равнодушный взгляд. Ненависти Пиченик к ней не питал, но и любви не испытывал. Для него она была одной из многих низальщиц, работавших у него, правда не такая хорошенькая и привлекательная, как большинство. Ниссен был женат на ней уже десять лет, она не одарила его детьми - а ведь только это и требовалось от нее. Ему бы иметь плодовитую женщину, плодовитую, как море, на дне которого так много кораллов. Но его жена словно высохший пруд. Так что пусть спит одна сколько влезет! Закон позволил бы торговцу развестись. Но женщины и дети тем временем стали ему безразличны. Ниссен любил кораллы. Сердце его снедала смутная тоска по родине, он не осмелился бы назвать ее имя: Ниссен Пиченик, рожденный и выросший на суше, в глубине континента, тосковал по морю.

Да, он тосковал по морю, на дне которого произрастали - нет, резвились кораллы, в это торговец верил свято. Во всей округе не существовало человека, с которым он мог бы поговорить о своей тоске, а потому был вынужден носить ее в себе, как море вынашивает кораллы. Ниссен Пиченик слышал о кораблях, о ныряльщиках, о капитанах, о матросах. Его кораллы привозились в аккуратно упакованных ящиках, внутри которых еще сохранился запах моря: из Одессы, Гамбурга или Триеста. Писарь на почте вел деловую корреспонденцию торговца кораллами. Прежде чем вскрыть конверт, Ниссен Пиченик подробно рассматривал пестрые марки на письмах от далеких поставщиков. Никогда в жизни не покидал он Прогроды. В этом маленьком городишке не было реки, даже пруда, кругом - одни болота, и каждый отчетливо слышал, как под зеленым покровом бурлит вода, но никто этого не видел. Ниссен Пиченик воображал себе, что существует тайная связь между невидимыми водами болот и могущественными течениями больших морей и что даже глубоко внизу, в болотах, могли бы существовать кораллы. Он знал, что станет посмешищем для всего городка, если хоть раз заикнется об этом. Вот почему Ниссен Пиченик молчал и никогда не выдавал своих мыслей. Иногда торговец кораллами мечтал, как большое море - какое, он не знал, ибо никогда не видел географической карты и все моря мира просто сливались для него в одно великое море, - затопит Россию, и именно ту ее половину, где он жил. И тогда море, к которому он не надеялся попасть, явилось бы к нему - могучее неведомое море с неизмеримым Левиафаном на дне и всеми своими сладкими, и терпкими, и солеными тайнами.

Дорога от городка Прогроды до маленького вокзала, куда поезда приходили лишь три раза в неделю, пролегала между болотами. И всегда, даже не ожидая посылок с кораллами и даже в те дни, когда поезда не ходили, Ниссен Пиченик направлялся к вокзалу, а это значит - к болотам. Он стоял на краю болота час и дольше, с благоговением слушая кваканье лягушек, словно те могли поведать о жизни на дне, и порой он на самом деле верил, что получал разные известия. Зимой, когда болота замерзали, Ниссен даже отваживался ступать на лед одной ногой, что доставляло ему необыкновенное удовольствие. В гнилом запахе болот он, полный предчувствий, узнавал могущественно-терпкий аромат великого моря, и тихое жалкое клокотание подземных вод в его чутких ушах превращалось в гигантское сине-зеленое волнение. Но ни один человек в городишке не знал, что происходило в душе торговца кораллами. Все евреи считали Ниссена своим. Кто-то из них торговал тканями, кто-то керосином; один продавал молитвенные плащи, другой - восковые свечи и мыло, третий - косынки для крестьянок и перочинные ножи; этот учил детей молиться, тот считать, а еще кто-то торговал квасом, кукурузой и вареными бобами. И всем казалось, что Ниссен Пиченик им равный но только продает он кораллы.