Джером Сэлинджер: День перед прощанием

Вот уже семь лет, как это со мной творится, Винсент, есть вещи, о которых ты понятия не имеешь. Есть вещи, о которых ты понятия не имеешь, брат..."

Бэйб повернулся на левый бок и попытался заснуть. Пролежал так десять минут, потом повернулся на правый бок. Это тоже не помогло. Тогда он встал, побрел в темноте по комнате, запнулся о книгу, нашарил в конце концов сигарету и спички. Он закурил, затянулся почти до боли, а пока вдыхал дым, понял, что он еще что-то хочет сказать Мэтги. Но что? Он присел на краешек кровати и хорошенько все обдумал, прежде чем накинуть халат.

- Мэтги, - сказал он беззвучно в темноту, где никого не было, - ты маленькая девочка. Но люди недолго остаются маленькими девочками или мальчиками - вот хоть я, например. Не успеешь оглянуться, как девочки начинают красить губы, а мальчики - курить и бриться. Так что оно, это детство, очень быстро кончается. Сегодня тебе десять лет, ты бежишь по снегу мне навстречу, и ты счастлива, - о, как ты счастлива! - скатиться со мной на санках по Спринг-стрит, а завтра тебе будет двадцать, и в гостиной тебя будут поджидать кавалеры, чтобы повести куда-нибудь. Ты не заметишь, как начнешь давать на чай носильщикам, заботиться о дорогих нарядах, встречаться в кафе с девчонками и удивляться, почему тебе не встречается достойный тебя парень. И это нормально. Но главное, что я хочу сказать, Мэтги, если я вообще [86] могу что-то сказать, вот что: Мэтги, постарайся равняться на самое лучшее, что есть в тебе. Если ты даешь людям слово, они должны знать, что это лучшее в мире слово. Если тебе придется жить в одной комнате с какой-нибудь унылой однокурсницей, постарайся сделать ее не такой унылой. Когда к тебе подойдет какая-нибудь божья старушка, торгующая жевательной резинкой, дай ей доллар, если он у тебя найдется, но только если ты сумеешь сделать это не свысока. Вот в чем весь фокус! Я мог бы сказать тебе очень много, но не ручаюсь, что не наговорил бы всякой чуши. Ты еще малышка, Мэт, но прекрасно меня понимаешь. Ты будешь умницей, когда вырастешь. Но если ты не сможешь быть умной и славной девушкой, я не хочу видеть тебя взрослой... Будь славной девушкой, Мэт.

Бэйб перестал разговаривать с пустой комнатой. Вдруг ему захотелось поговорить с самой Мэтги. Он надел халат, потушил сигарету в пепельнице и закрыл за собой дверь комнаты.

В коридоре перед комнатой Мэтти горел свет, и когда Бэйб открыл дверь, в комнате стало довольно светло. Он подошел к ее кровати и присел на краешек. Рука у нее лежала поверх одеяла, и он покачал ее взад-вперед потихоньку, но достаточно сильно, чтобы девчурка проснулась. Она немного испугалась и открыла глаза, но свет в комнате был мягкий, не слепящий.

- Бэйб, - сказала она.

- Привет, Мэт, - неловко пробормотал Бэйб. - Что поделываешь?

- Сплю, - резонно ответила Мэтги.

- Я просто хотел с тобой поболтать, - сказал Бэйб. - Хотел сказать тебе, чтобы ты была хорошей девочкой.

- Я буду, Бэйб. - Она уже проснулась и слушала внимательно.

- Хорошо, - медленно произнес Бэйб. - Ладно. А теперь спи.

Он встал и хотел выйти из комнаты.

- Бэйб.

- Тс-с-с!

- Ты уходишь на войну. Я все видела. Я видела, как ты толкнул Винсента ногой под столом. Когда я связывала ему шнурки. Я все видела.

Он вернулся и снова сел на краешек кровати. Лицо у него было серьезное.

- Мэтти, не проговорись маме, - сказал он.

- Бэйб, только ты смотри, не лезь под пулиНе лезь, смотри! [87]

- Да нет. Не полезу, Мэтти, - пообещал Бэйб. - Слушай, Мэтги. Не надо говорить маме. Может быть, я выберу минуту и скажу ей на вокзале. Только ты ей ничего не говори, Мэтти.

- Ладно. Бэйб, только не лезь под пули!

- Не буду, Мэтги. клянусь, что не буду. Я везучий, - сказал Бэйб. Он наклонился и поцеловал ее, прощаясь на ночь. - Давай засыпай, - сказал он и вышел.

Он вернулся к себе в комнату, зажег свет. Потом подошел к окну и стоял там, куря сигарету. Снова валил снег, такой густой, что крупные хлопья были невидимы, пока не ложились, пухлые и влажные, на подоконник. Но к утру подморозит, и Валдоста окажется под толстым, чистым, мохнатым покрывалом.

"Здесь мой дом, - думал Бэйб. - Здесь я был мальчишкой. Здесь растет Мэтти. Здесь моя мама всегда играла на пианино. Здесь отец посылал резаные мячи на поле для гольфа. Здесь живет Фрэнсис, и я счастлив, что она такая, как есть. И Мэтги спит здесь спокойно. Враг не ломится в ее дверь, не будит, не пугает. Но это может случиться, если я не выйду с ружьем ему навстречу. И я выйду и уничтожу его. Мне бы хотелось вернуться. Как бы мне хотелось вернуться!"