Джером Сэлинджер - День перед прощанием

- Нет, - сказал Бэйб. - Дрожишь. Можешь слезать. Ничего такого тут нет. Слезай, Мэт.

- Мне хорошо! - сказала Мэтги. - Честное слово, Бэйб. Честно. Видишь?

- Нет. Слезай, моя хорошая.

Мэтги встала.

Бэйб тоже встал и стал обивать снег с полозьев санок.

- Я скачусь с тобой по Спринт, Бэйб. Честно. Я скачусь с тобой по Спринт, - взволнованно заговорила Мэтги.

- Знаю, - ответил ее брат. - Это я знаю.

"Я счастлив, как никогда в жизни", - подумал он.

- Пошли, - сказал он. - По Рэндолф нисколько не хуже. Даже лучше.

И он взял ее за руку.

Когда Бэйб и Мэтги вернулись домой, дверь им открыл капрал Винсент Колфилд, в полной форме. Это был бледный [79] молодой человек с большими ушами и едва заметным шрамом на шее от перенесенной в детстве операции. У него была чудесная улыбка, но он нечасто пускал ее в ход.

- Здравствуйте, - сказал он с невозмутимым видом, открывая дверь. Если вы пришли проверять газовый счетчик, да еще вдвоем, то вы ошиблись дверью. Мы тут газом не пользуемся. Мы топим маленькими детишками. С незапамятных времен. Всего доброго.

Он начал закрывать дверь. Бэйб сунул ногу в проем, а его гость пнул ее изо всех сил.

- Вот это да. Я думал, ты приедешь шестичасовым.

Винсент распахнул дверь.

- Входите, - сказал он. - Тут есть женщина, которая даст вам по куску свинцового торта.

- Винсент, старина! - сказал Бэйб, пожимая ему руку.

- А это еще кто? - спросил Винсент, глядя .на слегка перепуганную Мэтги. - А, это Матильда, - ответил он сам себе. - Матильда, нам нет смысла откладывать свадьбу. Я полюбил тебя с той самой ночи в Монте-Карло, когда ты поставила последнюю бумажку на "двойной ноль". А войне все равно скоро конец...

- Мэтги, - сказал Бэйб, улыбаясь, - это Винсент Колфилд.

- Привет, - сказала Мэтти и забыла закрыть рот.

Миссис Глэдуоллер, несколько ошарашенная, стояла у камина.

- У меня есть сестренка твоих лет, - сказал Винсент. - Конечно, она не такая красавица, как ты, но не исключено, что она гораздо умнее.

- А какие у нее отметки? - сурово спросила Мэтги.

- Тридцать по арифметике, двадцать по правописанию, пятнадцать по истории и ноль по географии. Похоже, что она никак не может подогнать свои отметки по географии к остальным, - сказал Винсент.

Бэйб с удовольствием слушал их разговор. Он знал, что Винсент найдет подход к Мэтги.

- Жуткие отметки, - фыркнула Мэтги.

- Ну ладно, если уж ты такая умная, - сказал Винсент. - Если А имеет три яблока, а В уезжает в три часа, то сколько времени понадобится С, чтобы пройти на веслах пять тысяч миль против течения, на север вдоль берегов Чили? Не подсказывайте, сержант..

- Пошли наверх, - сказал Бэйб, хлопая его по спине. - Привет, мама! Он говорит, что у тебя свинцовый торт.

- А сам съел два куска.

- Где твои чемоданы? - спросил Бэйб гостя.

- Наверху, мои. родные. [80]

Винсент поднимался по лестнице следом за Бэйбом.

- Мне сказали, что вы писатель, Винсент! - окликнула его миссис Глэдуоллер, пока они поднимались наверх.

Винсент перегнулся через перила.

- Нет, нет, я оперный певец, миссис Глэдуоллер. Я привез с собой все ноты, так что можете радоваться.

- Вы тот самый человек, который сочиняет "Я - Лидия Мур"? - спросила его Мэтги.

- Я сам и есть Лидия Мур. А усы я приклеил.

- Ну как там в Нью-Йорке, Вине? - спросил Бэйб, когда они курили, устроившись в его комнате.

- Почему ты в штатском, сержант?

- Да я заряжался. Катался с Мэтги на санках. Правда-правда. Так как там в Нью-Йорке?

- Нет больше конки. Они убрали с улиц конную железную дорогу, не успел я уйти в армию. - Винсент поднял с пола книгу и стал рассматривать обложку. - Книги, - презрительно протянул он. - Читал я их все. Стэндиш, Элджер, Ник Картер. Эта книжная писанина - не в коня корм. Запомни это, дружочек.

- Идет. Ну а как все-таки в Нью-Йорке?

- Ничего хорошего, сержант. Холден пропал без вести. Письмо пришло, когда я был дома.

- Не может быть! - сказал Бэйб, снимая ноги со стола.

- Может, - сказал Винсент. Он делал вид, что просматривает книгу, которую держал в руке. - Я обычно отыскивал его в молодежном клубе у старого Джо на углу Восемнадцатой и Третьей в Нью-Йорке. Пивной бар для ребятишек из колледжей и приготовишек. Я шел прямо туда его разыскивать, когда он приезжал домой на рождественские и пасхальные каникулы. Я таскал за собой свою девушку,, повсюду искал его, и всегда находил где-то в глубине - самого шумного, самого надрызгавшегося щенка во всем заведении. Он всегда пил виски, хотя остальные ребята пили только пиво. Я говорил ему: "Ты в порядке, кретин ты этакий? Домой хочешь? Деньги нужны?" А он отвечал: "Не-е. Ничего мне не нужно. Ничего не нужно, Вине. Привет, друг. Привет. А кто эта крошка?" Я тут же уходил, но потом всегда за него волновался. Когда он летом каждый раз бросал свои мокрые трусы внизу, возле лестницы, комком, вместо того, чтобы вешать на веревку для белья, я всегда подбирал их, потому что в его годы сам был точь-в-точь такой.