Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

— Поезда стали чем-то вроде трамвая, — замечает один из пассажиров, — домой возвращаешься на трамвае, даже если до дома двести километров.

И всем до лампочки эта бомба, которая того и гляди взорвется. Анонимное сообщение о заложенном в поезде тритоле представляется глупой выдумкой, чем-то вроде протеста демонстрантов, остановки из-за ремонта путей, сообщения громкоговорителя (слова из которого запали нам в голову, подобно фразам Карозелло): «Левантийский экспресс, ожидавшийся прибытием в девятнадцать пятнадцать, запаздывает на сорок пять минут».

Бомба касается как бы всех, но никого в отдельности. Примерно так же люди говорят, что не боятся смерти, потому что ни разу не побывали в ее когтях. В представлении каждого путешествие по железной дороге утрачивает свои реальные черты: главное — добраться до конечной станции, сопутствующие же неполадки, как бы серьезны ни были их причины, воспринимаются как помехи, вызывающие скорей недовольство, чем опасения. Мне вспоминается реакция людей в аэропортах на сообщение о том, что полет откладывается из-за тумана. Надо бы радоваться осторожности обслуживающего персонала: ведь благодаря ей летать практически безопасно. Однако пассажиры начинают ворчать: «Какой это туман? Просто испарения. Только бы водить нас за нос». Если бы в этот момент кто-нибудь из пилотов заявил о своей готовности взлететь несмотря ни на что, то от желающих не было бы отбоя. Раздражение сильнее страха, неотложные дела заставляют людей пойти на любой риск, лишь бы добиться своего.

Более получаса потребовалось, чтобы преодолеть те несколько километров, которые отделяют Рогоредо от Меленьяно. И когда поезд набрал наконец обычную скорость, то вряд ли можно было сказать, что кошмар кончился, — просто исчезла досада. А воспоминание о других трагически разбившихся поездах растворилось, словно дымка на горизонте: все мы остро переживаем только сиюминутные неприятности. Как утверждают, жизнь продолжается только потому, что так уж мы устроены.

Перевод Г. Богемского.

Новый тренер по теннису, с которым Фантоцци условился встретиться на спортплощадке своей фирмы, улыбаясь, бросился ему навстречу: лицо у него было доброе и симпатичное. Фантоцци тоже ему улыбнулся, но был немало смущен, когда тот, подойдя к нему, упал на колени, схватил его руку и с чувством поцеловал.

— Ну что вы делаете… Прошу вас, встаньте…

Взяв под мышки, он попытался его поднять.

— Нет-нет, — с жаром говорил тренер, — поймите, это искренне, это естественный порыв, клиент должен быть уверен, что я полностью в его распоряжении.

— Спасибо, спасибо, — бормотал Фантоцци; ему все еще было немножко не по себе.

— Идемте, — с улыбкой сказал тренер, поднимаясь с колен. — Корт номер четыре. Вот это желтые мячи фирмы «Данлоп». Они новые, и ими нам будет удобно играть.

— Да, хорошо, — ответил Фантоцци, — но я тоже купил новые мячи, а мне, знаете, не хотелось бы слишком много тратиться на эту прихоть…

— Не беспокойтесь, — прервал его, улыбаясь, тренер, — это подарок, который я делаю каждому новому ученику.

Они вступили в упорный поединок.

— Браво! — сразу же сказал инструктор. — Вы просто молодец. Совсем не похожи на начинающего, вы уже играли, правда?

— Да нет, что вы, — ответил Фантоцци. — Только один раз с моим сослуживцем.

Инструктор ограничился улыбкой.

— Молодец! — восклицал он при каждом ответном ударе Фантоцци, даже самом неловком. — Великолепный удар, что и говорить, отличный удар, у вас настоящий талант. Одним словом, у вас способности к теннису, вы обладаете чувством мяча, хорошо работаете ногами…

У Фантоцци то и дело перехватывало дыхание: он был возбужден, польщен, оглушен этим потоком похвал.

Первый урок был настоящим триумфом. Ровно через час — он незаметно поглядывал на часы — учитель сказал: «Спасибо!» — перепрыгнул через сетку и с неизменной своей улыбкой протянул ему руку.

— Превосходно, в самом деле превосходно… Всего десяток уроков, и вы уже у меня сможете участвовать в каком-нибудь любительском первенстве с шансами на победу… Завтра будем отрабатывать боковой удар закрытой ракеткой… А сейчас идемте примем душ.

Стоя под душем, инструктор весело напевал. Фантоцци отбросил свою обычную робость и во все горло запел «Ветер играл на тысяче скрипок…»

— Я вижу, вам весело. Вот увидите, теннис доставит вам много радости.