Алессандро Барикко - Море-океан

Небывалые облака.

-- Это морские облака. Небесные -- наверху. Морские -- внизу. Они появляются редко. Потом исчезают.

Дира знала уйму всего.

Вид за окном впечатлял. Еще накануне небо было усеяно звездами, просто сказка. А тут на тебе: все равно что нырнуть в стакан с молоком. Не говоря уже о холоде. Все равно что нырнуть в стакан с холодным молоком.

-- В Керволе то же самое.

Очарованный падре Плюш прилип носом к стеклу.

-- Теперь это надолго. Марево не сдвинется ни на дюйм. Туман. Сплошной туман. И полная неразбериха. Люди даже днем ходят с факелами. Да что толку. Ну, а ночью... Ночью и вовсе творится такое... Судите сами. Как-то под вечер возвращался Арло Крут домой. Завернул не в те ворота и попал прямехонько в постель Метела Крута, своего родного брата. Метел, тот даже не чухнулся -знай себе дрыхнет как сурок. Зато женушка его очень даже чухнулась. И то сказать: к вам бы в постель посреди ночи мужик залез. Слыханное ли дело? Угадайте, что она ему сказала?

Тут в голове падре Плюша разжалась бессменная пружина. Две упоительные фразы стартовали с исходных позиций мозга и что есть духу понеслись к финишной прямой голосовых связок, чтобы по ним вырваться наружу. Более осмысленная фраза, учитывая, что речь все-таки шла о голосе священника, звучала, разумеется, так:

-- Сунься -- и я закричу.

Все бы хорошо, только фраза эта была насквозь фальшивой. Поэтому выиграла другая, правдивая фраза:

-- Сунься -- или я закричу.

-- Падре Плюш!

-- А что я сказал?

-- Что вы сказали?

-- Я что-то сказал?

В гостиной, выходившей на море, все собрались под сенью облачного наводнения. Но тягостного чувства растерянности ни у кого не было. Одно дело просто бездействие. И совсем другое -- вынужденное бездействие. Большая разница. Постояльцы лишь чуточку опешили. Как рыбки в аквариуме.

Особенно волновался Плассон. В охотничьих сапогах и рыбацкой куртке он нервно расхаживал туда-сюда, поглядывая сквозь стекла на молочный прилив, не отступавший ни на дюйм.

-- Прямо-таки одна из ваших картин, -- громко заметила из плетеного кресла Анн Девериа; она тоже не могла оторваться от невероятного зрелища. -Голова идет кругом от этой белизны.

Плассон продолжал сновать по гостиной, будто и не слышал.

Бартльбум отвлекся от книги, которую бесцельно перелистывал.

-- Вы излишне строги, мадам Девериа. Господин Плассон взялся за очень трудное дело. А его работы -- не белее страниц моей книги.

-- Вы пишете книгу? -- спросила Элизевин, сидевшая на стуле перед большим камином.

-- В своем роде.

-- Ты слышал, падре Плюш, господин Бартльбум пишет книги.

-- Ну, это не вполне книга...

-- Это энциклопедия, -- пояснила Анн Девериа.

-- Энциклопедия?

И пошло-поехало. Достаточно сущего пустяка, чтобы забыть о молочном море, которое тем временем обводит тебя вокруг пальца. Скажем, шелеста диковинного словца. Энциклопедия. Единственного словца. Заводятся все как один. Бартльбум, Элизевин, падре Плюш, Плассон. И мадам Девериа.

-- Бартльбум, не скромничайте, расскажите барышне о вашей затее насчет пределов, рек и всего прочего.

-- Она называется Энциклопедия пределов, встречающихся в природе...

-- Хорошее название. В семинарии у меня был наставник...

-- Дайте ему договорить, падре Плюш...

-- Я работаю над ней двенадцать лет. Сложная штука... В общем, я пытаюсь выяснить, докуда доходит природа, точнее, где она решает остановиться. Потому что рано или поздно она останавливается. Это научный факт. К примеру...

-- Расскажите ей о цепколапых...

-- Ну, это частный случай.

-- Вы уже слышали историю о цепколапых, Плассон?

-- Видите ли, любезнейшая мадам Девериа, эту историю Бартльбум рассказал мне, а уж я потом пересказал вам.

-- Надо же, ну и фразищу вы отгрохали. Поздравляю, Плассон, вы делаете успехи.

-- Так что же эти... цепколапые?

-- Цепколапые обитают в арктических льдах. По-своему это совершенные животные. Они практически не стареют. При желании цепколапые могли бы жить вечно.

-- Чудовищно.

-- Но не тут-то было. У природы все под надзором. Ничто от нее не ускользает. В определенный момент, когда цепколапые доживают лет до семидесяти--восьмидесяти, они перестают есть.

-- Не может быть.

-- Может. Перестают -- и все тут. Так они протягивают в среднем еще года три. А потом умирают.

-- Три года без еды?

-- В среднем. Отдельные особи выдерживают и дольше. Но в конце концов -- что самое главное -- умирают и они. Научный факт.

-- Но это же самоубийство.