Сергей Бобров - Сборник - стихи и письма

Под его рукой штурвал дрожал.

Он, ополчившись, каждое слово

Мечником диким сторожил.

Он, опростивший распри и боли

До нежной и ленивой ручья молвы,

Вечный меткий охотник за солнцем,

Зверю верный и тайный друг.

Он, обладающий, богатея одиноко,

Неисчислимой коллекцией миров –

Падает в какие-то черные тени

И погибает в развалинах их.

Как осудить его шаг циклопа,

Руку ласкающую каменное копье,

Мамонта, скучливо глядевшего

Вдаль, через головы нам.

На дороге гиппопотама

Совершенство из совершенств,

Львиный след слепо метит землю,

Предвкушая грозных блаженств.

Ветер антилоп бега, витые

Рога, в ужасе лежа на спине,

Тяжкий храп, пена ноздрей, рот

Вскрыт и частый крик копыт –

И:

Башен неподвижный ночью сарказм,

Карфагенской ночи развалина та,

На которой цепью роет вздох

Неповторимое лицо.

Жгуч дышит воздух круга ландшафт,

Умирай – глубине невольных волн,

Остановишься, едва мольба,

И на темя ложится тяжела

Матери великая рука.

Письма, предлагаемые вниманию читателя, по многим обстоятельствам необычны. Главное противоречие коренится в несоответствии формы и сущности их коммуникативной структуры: принято считать, что переписка — прежде всего — диалог, а в нашем случае отсутствуют даже формальные признаки диалогичности — адресант практически не предполагает какого-либо ответа. С этим связана и жанровая трансформация — эпистолярий начинает включать в себя элементы дневника, обращенного не только к формальному адресату, но и к себе. Поэтому поиск необходимой формулировки, подчас занимающий не одну страницу, оказывается важнее соблюдения эпистолярных канонов.

Автор публикуемых писем — Сергей Павлович Бобров (1889-1971) — не слишком хорошо известен современному читателю. Из осколков его разнообразного творчества — поэтического, прозаического, критического, живописного, научного, помеченного разнообразными псевдонимами {1} 1 Данная тема представляет вполне самостоятельный интерес, далеко вы ходящий за рамки нашей заметки: укажем, что список, представленный И.Ф.Масановым (И.Ф.Масанов. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. М., 1960. Т. 4, с. 71), даже с учетом позднейших дополнений (см.: Ю.М.Гельперин. Бобров Сергей Павлович. — В кн.: Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. T. I. А-Г, с. 294), покрывает не более половины использовавшихся Бобровым псевдонимов. , трудно составить цельный образ — слишком уж велик разброс тем и мнений. То немногое, что написано о Боброве, представляет его деятельность прежде всего в качестве редактора основанных им издательств — недолговечной «Лирики» (1913) и боевитой «Центрифуги» (1914-1922) {2} 2 При этом даже в лучших статьях (к коим, несомненно, относится «История "Центрифуги"» Л.С.Флейшмана: Л.С.Флейшман. Статьи о Пастернаке. , 1977, с. 63-101) различим отчетливый «пастернаковский» уклон, не способствующий объективности: написанное же о «Лирике», несмотря на ряд интересных наблюдений, зачастую лишено историко-литературной основательности (см., напр.: С.Я.Казакова. Творческая история объединения «Центрифуга» (за метки о ранних поэтических взаимосвязях Б.Пастернака, Н.Асеева и С. Боброва). — Russian Literature (1990), v. XXVII, p. 459-482). . Предшествующий период неизменно оказывается вне поля зрения. Но именно он отражен в публикуемых письмах и требует от нас нескольких поясняющих штрихов.

Первое из писем датировано маем 1909 г. К этому времени Бобров уже дважды напечатал в журнале «Весна» свои стихи {3} 3 С.Яншин. Spiritus. Посв<���ящается> Валерию Брюсову. — «Весна», 1908, №9, <���с. 7>; С.Химик. Соната. — «Весна», 1908, №14, <���е. 5>. и, вероятно, имел все шансы продолжать свое сотрудничество с изданием, обложку которого украшал нарочито демократический девиз: «В политике — вне партий, в литературе — вне кружков, в искусстве — вне направлений». Однако существование в полулитературе, где под маской объективизма скрывался незамысловатый коммерческий цинизм издателя журнала Н.Г.Шебуева, уже не вполне удовлетворяло честолюбивого стихотворца. Задним числом Бобров припоминал свои тогдашние размышления так: «Конечно, я кое-как догадывался, что весь секрет Шебуева заключался в его полнейшем равнодушии к качеству присылаемых ему со всех сторон стихов — в расчете на то, что все эти крошечные пигмеи-стихоплетики будут теперь на последние гроши покупать у газетчиков его неразборчивый журнальчик» {4} 4 С.Бобров. Записи о прошлом. — ЦГАЛИ, ф.2554, оп.2, ед. хр. 266, л. 24. . С особой силой противоречие между «беспристрастностью» редактора и постоянных сотрудников «Весны», с одной стороны, и бунтарской, по их понятиям, тенденциозностью Боброва — с другой, обнаружилось на встрече редакции журнала и его московских авторов: «Мне казалось, — начал я, сбиваясь и ненавидя себя за это, — когда я шел сюда, — что здесь пойдет разговор... живой разговор о той любимой нами поэзии, которой посвящен наш журнал... поэзии, которая так дорога нам всем, кто действительно ценит новую возродившуюся поэзию, кто любит замечательные стихи Брюсова, Блока, Белого, поэтов, к которым сами собой влекутся мечты молодого начинающего стихотворца... а вот вместо этого мы сидим и слушаем унылые рассказы о литературных нравах <... >. «Искушенные» слушали мои кипучие речи с худо скрываемыми усмешками, а Шебуев старательно что-то чертил на своей бумажке» {5} 5 Там же, л. 28-29. .