Аугуст Гайлит - Тоомас Нипернаади

Хотя отъезд держали в тайне, в тот же вечер о нем узнала вся деревня. А на другое утро в Кроотузе, тяжело дыша, прибежал Истукан, чтобы лично выяснить у Нипернаади подробности. В ярости распахнул он дверь, встал посреди комнаты, потряс тяжелой палкой и спросил казенным и дрожащим голосом:

- Это правда, что Ныгикикасы уехали с хутора, дабы шляться по ярмаркам, представлять народу непристойные зрелища и этаким ломаньем вымогать деньги? И если это правда, то не думает же Нипернаади, что в целом свете сыщутся люди, которые пойдут за свои пречистые смотреть на это жулье, да еще в таком количестве, чтобы Ныгикикасы смогли на них хорошенько заработать! Это же как если бы всевышний плюнул в лицо всему крещеному люду, да ежели эти пьянчуги, эти бандюги будут процветать, то все церкви разом опустеют, и даже самые почтенные прихожане станут расхаживать с финкой в зубах и камнем в кармане.

Быть того не может, чтобы Ныгикикасы стали процветать, не будет тогда на земле ни порядка, ни справедливости! А может, Нипернаади случайно знает, что парни поехали на ярмарку просто лошадей воровать, и может, лучше заранее известить о том полицию и высочайшие власти?

Нипернаади лежал на кровати и, выслушав длинную тираду Истукана, лениво поднялся.

- Нет, соседушка, - с серьезным видом произнес он. - Ныгикикасы отправились с самыми честнейшими намерениями. И то, что дело их пойдет, так же несомненно, как господь на небесах. Не за горами то время, когда они предстанут здесь миллионерами и всем нам придется трепеща ползать перед ними и поклоняться им!

- Ну, это без меня! - выкрикнул Истукан, вскипая гневом, голова его затряслась.

- Не зарекайся, - укорил его Нипернаади, - деньги имеют большую власть, а то, что они получат деньги, можешь не сомневаться. Кто знает, может, не сегодня-завтра они скупят наши хутора со всеми потрохами!

- Ну, этому не бывать, есть еще Бог на небесах! - рявкнул Истукан и вылетел за дверь, осеняя себя крестным знамением.

Нипернаади смотрел ему вслед и видел, как он побежал за хлев. Там его дожидались Мадис Сиркуль, Мику с Дырамаа и еще целая орава мужиков и баб. Едва Истукан подошел, они разом накинулись на него: раскудахтались, раскричались хуже, чем в аду.

Они еще долго ругались, размахивали руками, но Нипернаади не было никакой радости слушать их. Он побежал к Милле.

- Послушай-ка, - грустно начал он, - если ты вообще собираешься когда-нибудь пойти ко мне в хозяйки, то давай сейчас. А то и впрямь все может окончиться очень печально. Несказанная была глупость покупать этот разваленный хутор. Какого дьявола я с ним буду делать? По правде-то говоря, я не имею ни малейшего представления ни о хуторе, ни о земледелии. Сапожник я по профессии, чиню сапоги, постолы, по надобности и новые лажу. Мое дело — за столом сидеть и колодку обстукивать, и чтобы передо мной сиял стеклянный шар, как шар земной. А теперь они, шуты гороховые, бросили меня на хуторе одного — что мне, бедному, делать? За плугом никогда не ходил, я даже быка от коровы не отличу. Да из-за меня все коровы окочурятся, все лошади околеют.

Ах, Милла, слыхала ли ты когда-нибудь, как визжат голодные свиньи? Я бегу в дом, прячу голову под подушку, да еще полушубок сверху, но визг все равно прямо в ухо! Понимаешь, голубушка, дома визжат мои свиньи, и без тебя мне туда дороги нет. Ну, скажи сама, рассуди, что мне делать, как мне быть?

- Зачем же вы покупали хутор? - спросила Милла.

- И каких только глупостей не спрашивают люди, - расстроился Нипернаади, - ну такие глупости, что и ответить нечего. Вот детишки, бывает, спрашивают — мамочка, а почему кошки обязательно рожают кошечек, а не слоников? Ну откуда же мне знать, черт побери, почему они не рожают слоников, могли бы и родить раз-другой, шутки ради! Откуда мне знать, зачем я купил этот хуторе зачем бросил этим мошенникам что скопил, - дескать, нате, ребята, берите, подавитесь, заработанное кровью и потом бедного сапожника, все, что он сколотил на колодке за свою жизнь!

Тут он вдруг смягчился.

- Прости, Милла, - нежно сказал он, - не без задней мысли покупал я хутор. Да, конечно. Я понимаешь, так подумал; живет там на озере, в темной лачуге, девушка, а что если купить хутор и позвать ее в хозяйки? Какой резон ей отказываться, вот и зажили бы мы вдвоем, как у Христа за пазухой. Я подумал, может, и сапожнику перепадет капелька счастья, сколько он за свою жизнь горбился, сколько бедствовал. И еще я подумал, что когда придет время, я скажу девушке, знаешь, детка, надевай-ка свою праздничную юбку, сходим поглядим, как там господин пастор поживает, что он поделывает. Может, примет нас и скажет нам несколько добрых слов? Вот как я, бедный сапожник, думал, когда покупал этот хутор.