Юнас Гардель - Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно

Но что нам делать дальше?

Пия временами сама удивляется, что она еще не впала в полную депрессию из-за того, что у нее до сих пор нет детей. На самом-то деле она, как и прежде, мечтает, как будет жить с отцом своего ребенка, как они будут влюблены друг в друга, и всякое такое. В этом смысле она придерживается довольно консервативных взглядов. Возможно, у нее слишком высокие требования к жизни.

Быть может, ей стоило выйти замуж за первого встречного, поступить как Ольга в «Трех сестрах» Чехова. Ведь замуж выходят не из любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг. Так, по крайней мере, думает Ольга. Ольга бы вышла без любви. Кто бы ни посватал, все равно бы пошла, лишь бы порядочный человек.

Пии следовало бы рассуждать точно так же. А то она слишком много о себе думает и слишком многого ждет. Бывает, она встречает бывших одноклассниц, которые представляют ей своих бойфрендов. Чаще всего Пия сначала вздрагивает при знакомстве, потом улыбается, протягивает руку, а про себя думает: «Блин, и как ты его терпишь?»

Одноклассницы всегда говорят что-нибудь вроде того, что надо бы сходить выпить пива как-нибудь вечерком, рассказать о своей жизни, но «сама понимаешь, все некогда». И многозначительно кивают в сторону бойфренда, глупо улыбаясь.

— Еще бы, — глупо улыбается Пия в ответ, — как можно рассказывать о жизни с таким огромным членом во рту!

Нет, так она, конечно, не говорит.

Когда Сельма Лагерлеф получила Нобелевскую премию, то в приходской церкви устроили праздник в ее честь. И писательница думала, что, как виновница торжества, она может войти в зал впереди гостей, первой положить себе еду, но ее тут же поставили на место замужние дамы. Незамужняя не должна идти впереди замужних. Ее не спасла даже мировая известность, и будь у нее все Нобелевские премии на свете, это ничего бы не изменило. В самый ответственный момент Сельма Лагерлеф оказалась просто старой девой, гораздо ниже по положению любой замужней женщины.

И конечно, с тех пор мало что поменялось, сколько бы женские журналы типа «Амелии» ни печатали статей о том, как нынче стильно быть не замужем.

В принципе, чтобы завести ребенка, Пии не нужен постоянный мужчина. Достаточно было бы сесть на паром Стокгольм-Хельсинки, с кем-нибудь там перепихнуться — и все. Но ей бы хотелось быть уверенной насчет наследственности. Надо все же за фирменным стилем следить.

Когда человека поглощает кризис «мне-уже-за-тридцать-а-я-до-сих-пор-не-замужем-надо-успеть-родить-пока-еще-не-поздно», можно хотя бы утешать себя мыслью, что из любого ребенка может вырасти монстр, вроде профессора экономики Бу Сёдерстена, и хотя бы от этих рисков она пока избавлена.

Пия всегда была уверена, что у нее будут дети. В детстве у них была такая игра: они подкидывали горсть камешков в воздух и пытались поймать их тыльной стороной ладони. Сколько камешков поймаешь — столько детей у тебя будет, когда ты вырастешь.

Таков был Божий замысел. Их потомство должно было быть бесчисленным, как звезды.

Пия подкидывала камешки — и считала пойманные. Подкидывала и считала, подкидывала и считала. Она не должна была остаться одинокой.

Одинокой, как сейчас.

Чего она хочет? Да ничего такого особенного: только один разочек, всего лишь на одно мгновенье выбрать не то, что она выбирает всегда. Хоть раз в жизни убедиться, что не все предрешено и предопределено. Ей предстоит прожить еще полжизни, а она уже знает ответы на все вопросы.

Ей тридцать три, и она почти умерла. Вот в чем ее проблема.

Конечно же Анна не хочет, чтобы что-нибудь ужасное случилось с ней, или с Хоканом, или с детьми, нет-нет, ни в коем случае. И вовсе она не задумывается о том, что произойдет, если Хокан вдруг умрет и она будет стоять у гроба в трауре, бледная, но несломленная, с двумя осиротевшими мальчиками рядом с собой, а все их друзья будут по очереди подходить к ней и выражать свои соболезнования и рыдать, о боже, как они станут рыдать и жалеть ее, несчастную вдову, такую стойкую, такую несчастную и такую прекрасную… Нет-нет, все это только фантазии, грезы, как когда мечтаешь о том, как тебя станут насиловать, — не приведи Господь конечно же, чтобы это случилось по-настоящему. И пусть никто не посмеет подумать, что она не ценит то, что у нее есть. На этом месте Анна на всякий случай произносит вслух, что она действительно считает себя самым счастливым человеком на свете.

Не стоит искушать Бога. Она знает, что Бог наказывает неблагодарных раком и другими несчастьями. Такой уж Он ревнивый. «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». Он очень следит за этим.