Сурат - Автопортрет с отрезанной головой или 60 патологических телег

— Ну, ты знаешь, что такое прана? — решил прощупать почву покойник.

Юра достал бутылку водки и объявил:

— Прана в чистом виде!

16. После просмотра “Матрицы” Юра Голубович взял себе за правило цитировать оттуда две фразы: “Незнание это благо” и “Нахуй я жрал эту красную таблетку?!”

17. Еще у Юры Голубовича была специальная присказка с гестаповским акцентом. Когда покойник забивал на работу и садился курить, подходил Юра и декламировал: “Кто путет рапотать, у тафо путет курка, млеко, яйки, колий баба… Кто не путет рапотать, тот путет сосать крофавый писка!..” — и тоже садился курить.

18. Юра Голубович был очень добрым человеком. Когда они с покойником работали в одном дачном поселке, там была собака, каждые полгода приносившая с десяток щенков. Зимой им есть было нечего вообще, поэтому Юра Голубович называл героическую мать “безбашенной сукой”, а ее детей “псами войны”, и каждый день покупал им буханку хлеба. Потом Юру забрали на другой объект, и кормить псов войны стало некому. Однажды какая-то женщина испугалась их (хотя они просто слишком радостно подбежали к ней в надежде, что она их покормит), и бросила им сумку с продуктами. На следующий день всех собак во главе с безбашенной сукой перестреляли.

— Слава Тебе, Господи, — сказал Юра Голубович, когда покойник ему об этом рассказал.

19. Итак, про различия между Юрой Голубовичем и покойником мы уже сказали: Юра Голубович был добрым, а покойник злым, Юра верил в Бога, а покойник в любовь, Юра сильно пил, а покойник тупил, Юра был умудрен жизнью, а покойник удивлен, ну и, конечно, Юра был патлатый, а покойник лысый. Но мы до сих пор так и не сказали о том, что же их, таких разных, да что там разных — несовместимых! — объединяло. А вот что. Как-то раз почти весь отделочный участок, на котором работали Юра Голубович и покойник, собрался в насквозь прокуренной бытовке в ожидании зарплаты, которую в тот вечер так и не привезли. Большинство играло в карты, переговаривалось кто о чем.

— Точно так же бывает в заумных советских фильмах, — сказал покойнику Юра Голубович, сидевший за другим концом стола, — когда двое разговаривают, а все остальные как бы только шумят, создают своими разговорами фон .

— И что интересно, — подхватил покойник, — мы говорим не громко и не тихо, как все, но наши голоса не смешиваются с их голосами…

— И никто не обращает внимания на то, что мы о них же говорим, — продолжал Юра Голубович, — даже после того, как я сказал, что никто не обращает внимания… Как будто они все действительно на экране, а мы — перед экраном.

И правда, подумал покойник, хотя на экране играют в карты, переговариваются, звякают стаканами, тушат о стол бычки и чешут себе бока, в зале — перед экраном — пусто и даже как будто тихо.

— Ебануться можно, — сказал Юра Голубович.

А так как по эту сторону экрана с ним был только покойник, то и согласиться с его словами смог только он.

Как-то раз пара кирзовых сапог прослышала о том, что в дальних краях есть Сказочный Дворец, лопающийся по швам от набитых в него волшебных сокровищ. Левый сапог подверг эту информацию анализу и решил, что добраться до Дворца и овладеть сокровищами будет во всех смыслах полезно, хорошо и здорово, а правый сапог, которого всегда тянуло к красоте и свету, согласился с ним, не думая. Сапоги решили отправиться в путь и во что бы то ни стало разыскать Дворец.

Они шли так долго, что в них протерлись бесчисленные дыры, а каблуки — отвалились.

И вот, пришло то утро, когда они стояли перед возвышающимся над ними дворцом и уныло созерцали грязную лужу, которая преграждала им путь к желанным дверям.

“Мы же совсем дырявые, — рассудил левый сапог, — а лужа глубокая, грязная и от нее воняет бог знает чем!”, на что правый сапог ответил:

“Но мы износились и обветшали лишь затем, чтобы достичь этого Дворца, да и потом — разве у нас есть другой выбор?”

Сапоги вздохнули и, набирая в себя зловонную жижу, пошлепали по луже.

Входная дверь была заперта и правый сапог нерешительно постучал в нее. После длительного ожидания они наконец услышали шаги — и дверь со скрипом отворилась.

“Входите, мы давно вас ждали! — услышали они приветливую речь. — Только обувь, пожалуйста, оставьте за дверью…”

Путник стянул с себя грязные свои сапоги и, аккуратно прикрыв за собой дверь, скрылся в глубине Дворца.

— Доктор, что-то мне жить неинтересно.