Татьяна Шаляпина - Угодный богу

– А ты видел фараона? – быстро спросила девушка.

– Видел! – воскликнул он и тут же пожалел о сказанном.

– Какой же он? Расскажи!

– Зачем тебе?

– Отец, я хочу знать, ради кого ты ходил в такую несусветную даль!

– Глупая девочка! Блеск фараона способен ослепить любого, кто на него взглянет.

– И ты решил сберечь свое зрение? – хохотала та.

– Да знаешь ли ты, что там происходило? – Рассердился крестьянин. – Я не мог протолкаться, люди ликовали, бросались из стороны в сторону. В этой сутолоке мне поранили ногу…

– Ах, вот оно что? – Нефру хотела сказать, что никакой фараон с его лентами и богатством не стоит человеческих страданий, но встретилась взглядом с отцом и ничего не произнесла, а только улыбнулась.

– Ничего, – успокоил ее крестьянин. – Все заживет, не впервые. Другим пересчитали зубы на ступенях храма, но и они не жалуются.

Он еще долго рассуждал о пользе своего похода и ничтожности раны, которая не идет ни в какое сравнение с теми благами, которые начнут сыпаться на их хижину, одну из тысяч и тысяч в Египте, и превратят ее в настоящий дворец, окруженный тучными полями – в самое ближайшее время.

Нефру молча принесла ему лепешку и миску с водой и, когда он принялся за еду, присела перед ним на корточки, подперев кулачками подбородок. Узкая одежда плотно облегала ее стройную фигурку с острыми коленками и узкой талией. Она смотрела на отца влажными лиловыми глазами, казавшимися совсем черными в свете огня, и думала о чем-то известном только таким вот молоденьким девушкам.

– Отец, покажи мне нашего повелителя, – неожиданно попросила она с детской непосредственность.

– Зачем? – кусок застрял в горле крестьянина.

– Не знаю, – задумчиво отозвалась Нефру. – Обещай, что покажешь его. – Она положила свою голову отцу на колени.

– Ну хорошо, девочка моя, – сдался тот. – Хоть это и будет нелегко, да и нескоро… может, через месяц, а может, через год, на праздник Сед или день Амона… Я проведу тебя к храму, хорошо?

Нефру не отвечала.

Он взглянул на нее и увидел, что веки ее смежены, ресницы опущены. Она спала у его ног, как двенадцать лет назад, когда ее, малышку, мать оставила на волю богов в тени больших пальм Западного оазиса.

По знойным пыльным улицам столицы Хеттского государства медленно брели измученные тяжелой дорогой женщина, еще сохранившая следы молодости на лице и в фигуре, и мальчик лет десяти. Засушливое короткое лето в этой горной местности было беспощадным к непрошенным гостям. Их движения напоминали неосмысленные действия животных под ярмом. Что-то вело этих двоих мимо бедных построек по лабиринтам улиц прямо туда, где среди рукотворных садов скрывался дворец хеттского царя Суппиллулиумы.

Женщина ничем не отличалась от дочерей Малой Азии, а мальчик обращал на себя внимание редких прохожих не столько удивительным красивым, бронзовым оттенком кожи, сколько странным убогим одеянием. Он был завернут в кусок черной ткани, который постоянно разматывался, мешая идти. Когда пришлось пересекать обширную грязную площадь, засыпанную битой глиняной посудой и мусором вперемежку с навозом, на оборванцев обратили внимание чумазые подростки, вывернувшиеся им навстречу из соседней улицы. Других людей поблизости не было. Жара разогнала всех по домам и укрытиям.

– Посмотри, какие чудеса еще можно увидеть в нашем городе! – бесцеремонно воскликнул один из подростков, самый низкорослый, бесцеремонно хватая мальчика за края ткани, заменявшей тому одежду. – Тебе не слишком жарко?

Сам он ростом был не намного выше мальчика.

– Нищие на нашей территории! – захохотал другой, кривя рот. – Это незаконно!

– А, может быть, они прокаженные? Или чумные! – закричал третий с квадратным лицом, изображая испуг и шарахаясь в сторону. – Интересно, чем они болели, прежде чем попасть к нам?

– А давайте их осмотрим! – предложил первый подросток. – Я видел, как это делают придворные лекари!

– Не ври! Где ты мог это видеть? – вновь засмеялся второй.

Первый, мелкий, состроил смешную рожу и подмигнул, чем вызвал новый приступ смеха у своего веселого криворотого приятеля.

– Сперва надлежит осмотреть красотку! – крикнул третий негодник, нахально ухмыляясь и двинулся на женщину, которая в это время прижимала к себе мальчика и пятилась к стене дома.

Но маленький опередил своих друзей. Он оказался вплотную к женщине и напирал на нее, не замечая ребенка, прижавшегося к матери: