Татьяна Шаляпина - Угодный богу

Старик, не меняя позы, закрыл глаза.

– Говори, Хануахет! – приказал фараон.

– О, повелитель, если б я действительно мог видеть сквозь стены, я бы непременно сообщил тебе.

– Но ты же почувствовал, что там люди!

– Это нетрудно. Стоит только захотеть.

– Если ты не осмеливаешься сказать мне правду, тогда я тебе расскажу, кто там, над нами, – неожиданно твердо заявил Амонхотеп IV. – Для этого необязательно быть мудрым и старым.

Хануахет открыл глаза и посмотрел на своего фараона. А тот, взглянув на учителя, вдруг выкрикнул, резко выбрасывая вверх правую руку с указательным пальцем:

– Там – верховный жрец!

И действительно, почти в то же время, что и фараон, с другой стороны к ипет-исутскому храму приблизилась фигура немолодого мужчины и с проворством, несвойственным его годам, юркнула под сень храма.

Подле жертвенника в маленьком каменном ящике пылал огонь, отбрасывая зловещие тени на лик Амона в образе барана. Храм был пуст и безмолвен. Но в этой тишине чувствовалось чье-то постоянное присутствие, неусыпный глаз и твердая карающая рука, готовая подняться против каждого, кто осмелился бы посягнуть на сокровища чудесного храма.

Ночной гость быстро прошел к статуе и негромко произнес:

– Асахадон.

Тут же в ответ раздался голос:

– Я здесь, мой господин. – И молодой жрец с гладко выбритой головой, отражающей свет огня, возник из-за статуи.

– Асахадон, – еще вкрадчивее произнес вошедший, – Собери немедленно жрецов для совета.

Тот молча кивнул и скрылся за статуей. Ночной посетитель повернулся к жертвеннику и зловеще усмехнулся. Эта гримаса скорее была бы под стать злодею, но никак не верховному жрецу, ибо это был именно он.

Из ниши, спрятанной от посторонних глаз за статуей бога солнца, неслышно выскользнули три тени. Верховный жрец отступил от огня и, сощурившись, силился разглядеть вошедших.

Похожие один на другого, гладколицые и бритоголовые, с округлыми животами, служители Амона-Ра ждали с безмолвным смирением, что скажет их старший брат Такенс. Молодой жрец шмыгнул к огню и только хотел зажечь факел, чтобы осветить помещение, как быстрый жест верховного жреца пресек его действие. Резким кивком головы Такенс приказал молодому служителю удалиться. И начал говорить лишь после того, как услышал смолкающие где-то вдалеке, в каменных коридорах храма, его шаги.

– Пусть вечно светит нам ночами богиня Мут, божественная супруга Амона, – не торопясь, промолвил жрец и вновь взглянул на подчиненных.

– Зачем нас собрал ты, о Такенс, в столь неподходящее для бесед время? – спросил один из жрецов глухим надтреснутым голосом.

– Неужели вы думаете, я посмел бы оторвать вас ото сна ради какой-то мелочи или по собственной прихоти? – осведомился верховный. – Жречество не может оставаться в стороне, когда речь идет о самом фараоне.

– Государственные вопросы не касаются служителей бога, – изрек самый пухлощекий.

– Мы к тому же не злоумышленники, чтоб разговаривать тайно по ночам, – заметил жрец с тонкими поджатыми губами, от которых его лицо выглядело злым.

– О, братья мои! – верховный воздел руки к небу. – Неужели я говорю в пустыне! Видит бог, я никому не желаю дурного. Но меня, как верховного сановника фараона, беспокоит выбор будущей царицы.

– Ты поспешил нас собрать, потому что фараон дал согласие? – наперебой загомонили жрецы.

– Нет, он избегает прямого ответа. Он слишком одичал здесь, под вашим неусыпным оком, – верховный осклабился и выдержал паузу, а потом сказал. – Что ж, быть может, это нам на руку. Он несведущ в женщинах и наверняка польстится на красоту той, которую мы его предложим.

– Кого имеет в виду мудрый Такенс?

– По нашим законам на замужество с фараоном может претендовать только знатная девушка из нома или дочь верховного жреца, – Такенс внимательно оглядел каждого с ног до головы, а те под его взглядом опускали глаза. – Что ж, быть может, вы хотите дать мне совет или предложить кого-нибудь из номовой аристократии?

Жрецы молчали.

– Если вы, мудрейшие, не желаете мне помочь, я сам назову имя достойной…

– Твоя младшая дочь, – перебил его пухлощекий. – Она прекрасна, как богиня Мут!

– О, Брохут, ты чрезвычайно льстишь мне, – деланно смутился верховный. – Есть и более достойная девушка.

– Кто она? – спросили пухлощекий и тонкогубый.

– Дочь уасетского нома Анхота. Он делает щедрые пожертвования в наш храм и уже строит себе гробницу в городе мертвых, ничем не уступающую царской. Анхот богат и неумен. Зато дочь его поистине прекрасна.