Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Похожая на гору куча портретов означает Голгофу, на которой она распята, ее крестный путь. Однако два раза, в январе и марте 1937 года, Пикассо сделал наброски лица Доры, и изобразил ее весьма благожелательно. Это «Портрет спящей Доры Маар» и «Портрет задумчивой Доры Маар». Какие минуты милосердия позволил себе художник, чтобы достичь этого и воспроизвести юную красоту Доры, которую обычно дробил и искажал в своих картинах? Какую ностальгию по вечности, какой отголосок прежнего счастья почувствовал он тогда?

Как жили Пикассо и Дора в то время, часто ли встречались? Еще в начале их связи было решено, что совместная жизнь исключена; но их квартиры были по соседству, и это позволяло любовникам встречаться каждый день. Однако инициатором встреч был только Пикассо. Он телефонным звонком вызывал Дору к себе на завтрак, на обед и, при необходимости, в свою постель. Весной 1937 года он снова встретился со своим давним другом и помощником в делах Сабартесом, который смотрел на него как на живого бога. Сабартес возвращается в квартиру Пикассо, из которой художник его когда-то выгнал, и становится чем-то вроде верного слуги при своем друге. Только Сабартес имел право спать в комнате, соседствующей со спальней Пикассо. Поэтому, когда Дора и Мари-Тереза приходили к художнику, друг знал об этом. Пикассо и Сабартес цинично играли с Дорой. Она старалась не включиться в эту жестокую игру, но ее душевная боль усиливалась. Противостояние становится все непримиримее. Война была неизбежна, поэтому любовники уехали с Лазурного Берега и вернулись в Париж. Возвращение дало художнику новую пищу для его гнева против Доры и садистского отношения к ней. Он решил, что должен довести ее до изнеможения, рисуя снова и снова, лишить ее плоти и крови. Он заявляет, что Дора виновата во всем, даже в войне. Дора по-прежнему терпит такое отношение. По ее совету они переезжают в Руан, меньше пострадавший от войны. Мари-Тереза и Майя тоже приезжают туда, и ад начинается снова. Пикассо делит себя между своей белокурой любовницей и их дочерью, которую обожает, и черноволосой Дорой, которая обижена больше, чем когда-либо прежде. Чтобы утолить свою боль, она пишет картины, а Пикассо с состраданием говорит, что в любом случае ее работы никогда не смогут сравниться с его гениальным творчеством. Она и без него это знает, но живопись для нее единственная отдушина. Когда весь этот маленький кружок возвращается в Париж, Мари-Тереза (с Майей) поселяется в квартире на бульваре Генриха Четвертого, которую ей велел снять Пикассо. Это время оккупации, время талонов на продовольствие и нормированного угля, доносов и угроз для Парижа. Война сдерживает творческую энергию Пикассо. Он вымещает свое плохое настроение на Доре, но в то же время война вынуждает людей объединяться. Дора нужна художнику, и порой он на короткое время становится с ней любящим и нежным. Но на самом деле эти минуты любви – лишь уловки самовлюбленного и хитрого манипулятора Пикассо.

Судьба ожесточилась против Доры. Однажды ночью, в 1942 году, ее мать умерла в тот момент, когда звонила ей. Дора внезапно перестала слышать ее голос в трубке, но не могла прийти к ней из-за комендантского часа. Утром она обнаружила свою мать мертвой с трубкой в руке. Пикассо в эти месяцы продолжал свою разрушительную работу. Дора стала для него козлом отпущения. Ее внешность на портретах искажается все сильней, даже приобретает звериные черты. Пикассо одержим Дорой и всматривается в нее с болезненным вниманием маньяка. Ее глаза на всех портретах смотрят в одну точку, словно у нее галлюцинация. Или словно Дору ошеломило то, что он с ней сделал. В «Отдыхающей женщине» (1940), в «Лежащей обнаженной» (1942), в «Головах женщины», нарисованных на газетной бумаге (1941 и 1943), в «Желтой и синей женщине, сидящей в синем кресле» (1940) он изображает Дору в наводящем ужас виде, словно убивает ее. Каждый день он пригвождает ее к холсту, словно энтомолог, который прикалывает насекомое к бумаге булавкой. Центр картины занимает изображение Доры, но такое, что ее невозможно узнать: рот изменен и похож то на рот обезьянки, которая была у Пикассо в Мужене, то на рыло свиньи, то на челюсти скелета. Чем дольше продолжается война, а с ней – неопределенность и ужасы, которые она принесла, тем безобразней становятся эти изображения, они делаются уродливыми, даже чудовищными. В это время происходит странное сближение образов: Пикассо придает лицу Доры сходство с черепом. И возрождает тему «суеты сует», которая так часто разрабатывалась в классической живописи. Этот мотив он воспроизводит на бумаге, на газетных листах, на холсте и наконец – в бронзе, уже в 1945 году. В этом же году он порвал с Дорой. Это постепенное движение к черепу очень хорошо видно, и величайшее тщеславие уже никого не удивляет. Именно Дору он изобразил на картине под названием «Череп» («Голова смерти»)! А 10 июня 1940 года, во время изгнания в Руане, он написал ужасную «Голову женщины». На этой картине у Доры не лицо, а морда отвратительного зверя, ее глаза асимметричны, но наблюдают за зрителем. Она вызывает ужас, но и сама, видимо, охвачена ужасом, даже обезумела от страха. На следующий день, 11 апреля, Пикассо снова берется за работу. Его новая «Голова женщины» – опять Дора, но на этот раз продырявленная, почти без мяса на костях. Челюсти этой головы похожи на лошадиные или обезьяньи, глаза смотрят в разные стороны. Это – полное смятение и ужас Доры, потеря себя самой, начало безумия.