Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Свидетельством энциклопедической образованности Ф. Шмита является знание выдающихся примеров научной систематизации XIX века – эволюционной теории Ч. Дарвина, системы химических элементов Д. И. Менделеева. Вне всякого сомнения, на формирование мировоззрения Ф. Шмита повлиял начавшийся в европейской науке на рубеже XIX–XX веков, процесс разрушения классической картины мира. Он жадно впитывал все знания, которые были ему необходимы для понимания законов развития искусства. Поражает эрудированность автора в вопросах физики, математических теорий, физиологии, психологии. Новейшие достижения в области естествознания были представлены в его книгах именами: Г. Гельмгольца, У. Ж. Ж. Леверье, Г. Минковского, М. Ферворна, К. Гесса и К. Фриша.

В качестве теоретических источников Ф. Шмит использует богатое наследие европейской философии от Декарта до Канта и современной ему русской философии отТ. И. РайновадоА. И. Введенского. Автор концепции циклического развития искусства обнаруживает в книге прекрасное знание русской историографии, используя примеры из трудов В. И. Модестова, С. М. Соловьева, Н. И. Кареева, Б. А. Тураева и С. Ф. Ольденбурга.

Подтверждением высокого профессионализма Ф. Шмита является знание широкого круга специальной литературы по искусствознанию, византиноведению, русскому искусству. Ф. Шмит внимательно следил за развитием западноевропейской теории искусств: Ж. Б. Дюбо, А. Г. Баумгартена, И. Тэна, Дж. Рёскина, С. Рейнака, Г. Вёльфлина. Из европейских теоретиков искусства Ф. Шмит отдавал предпочтение все-таки немцам по двум причинам. Во-первых, потому что немецкая искусствоведческая школа была самой передовой на тот момент. Во-вторых, немецкий язык был родным для Ф. Шмита, что ему позволяло не только свободно читать все новинки, не дожидаясь появления переводов, но и обсуждать новые направления с немецкими коллегами. Хотя, надо сказать, что Ф. Шмит свободно владел и другими европейскими языками: итальянским, французским, но эти языки были выученными, а немецким был родным. Не случайно в советское время при первой же возможности он так рвался в Германию, что удалось ему сделать дважды: в 1926 и в 1929 гг.

Труды русских представителей истории и теории искусств от А. В. Прахова до В. К. Мальмберга были досконально известны Ф. Шмиту. Ученый демонстрирует глубокие познания и в области смежных областей гуманитарного знания, откуда относительно недавно – в середине XIX века – выделилось искусствознание. Ф. Шмит не просто сохранял тесные связи археологией как наукой, но и становится своим человеком в кругу современных ему русских и украинских археологов: он неоднократно участвовал в археологических экспедициях на

Балканах, Украине и на Кавказе, был лично знаком с археологами Д. М. Щербаковским и В. В. Хвойко. Он прекрасно знал труды представителей европейских научных школ в области археологии, опубликованные в трудах Л. Брейе, Э. Берто, П. Пеллио, Э. Ларте, Г. Сараува. Идею «летящего галопа» русский ученый позаимствовал у французского археолога-искусствоведа Соломона Рейнака 169, даже написал рецензию на это исследование 170. Русский искусствовед установил контакты с главой немецкой школы византинистики А. Хайзенбергом, встречался со знаменитым французским византинистом Ш. Дилем, обменивался мнениями в письмах с австрийским востоковедом Й. Стржиговским. Все эти факты свидетельствуют, что к моменту создания «главной» концепции Ф. Шмит уже приобрел научный авторитет в кругу российских и западных византинистов.

Классическая образованность была обязательным условием допуска в академическое сообщество того времени, и, тем не менее, не перестает восхищать свободное ориентирование ученого в мире образов зарубежной и отечественной художественной классики. В своих книгах Ф. Шмит цитировал Гомера, Горация, Данте, И.-В. Гёте, Э. По. Примерами из русской классики насыщены почти все книги Ф. Шмита. В контекст размышлений ученого удачно вписывались отрывки из произведений русской поэзии – В. Капниста, Г. Державина, А. Фета, Ф. Тютчева, персонажи русской прозы XIX–XX веков – Г. И. Успенского, И. А. Гончарова, А. Голенищева-Кутузова, А. П. Чехова, М. П. Арцыбашева, В. В. Иванов, Т. Чурилина.

Будучи профессионалом самой высокой квалификации в области истории мировой культуры, Ф. Шмит стремился избегать субъективных оценок модернистских направлений в искусстве XX века. Как вспоминала его дочь – Павла Федоровна Шмит: «Отец не поносил никого. Его широкие взгляды и твердое убеждение в том, что всякое искусство имеет право на существование, позволяло ему искренне веселиться в театре Мейерхольда и восторгаться классическим балетом в бывшем Мариинском театре. Он восхищался Толстым и Пушкиным, но признавал и новые направления в литературе». По мнению дочери, в своей книге «Искусство» 1919 года Ф. Шмит намеренно выбрал в качестве примера стихи популярного поэта-футуриста начала XX века Тихона Чурилина 171. «Конечно, – продолжает свои воспоминания дочь П. Ф. Шмит, – ему, как представителю старого поколения по возрасту и классику по образованию, как потребителю искусства, ближе и понятнее был Гомер, чем Чурилин, но вслух он этого не высказывал, и ни одно направление в искусстве в это время ни устно, ни в печати не осуждал, хотя, конечно, ему лично не все нравилось одинаково, а многое совсем не нравилось» 172.