Алина Никонова - 99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Но наиболее типичной была все-таки другая версия толкования этой истории: Юдифь символизировала Коварство женщин, приводящее к несчастьям мужчин. Иногда художники даже делали парные сюжеты: «Юдифь и Олоферн» и «Самсон и Далила».

Вариант, когда молодая женщина держит голову поверженного мужчины вместо сумочки, постепенно к середине XVI века, то есть к эпохе маньеризма и раннего барокко, сменился наиболее драматическим эпизодом собственно отрезания головы усыпленному врагу. Иногда в сцене присутствует и служанка, возможно, для того, чтобы усилить эффект от женского присутствия.

В эпоху контрреформации, то есть во второй половине XVI века, история Юдифи неожиданно начинает символизировать Кару либо Победу над грехом. Очевидно, к такому толкованию истории богословов подтолкнул меч в руках у героини, которым она умело пользуется.

И как бы ни была прекрасна Юдифь на этих полотнах, отрезанная голова Олоферна не дает зрителю забыть, что одна женщина может быть не менее опасна, чем целая вражеская армия.

Неужели раньше после изнасилования женщины непременно кончали с собой?

Нет конечно, иначе человечество бы не выжило. История Лукреции – это особый случай.

Лукреция

История Лукреции – еще одна из многих странностей мирового искусства, когда явно уголовный сюжет, место которому скорее в криминальной или, с учетом дальнейших событий, в политической истории человечества, вдруг становится источником вдохновения для множества художников. Но если как следует вдуматься в каноническое изложение этой темы, то можно обнаружить такое количество неувязок, что это наводит на размышления о существовании некоей провокации и требует тщательного расследования.

Традиционная история несчастной Лукреции излагается так.

Лукреция жила в Древнем Риме во времена правления тирана Тарквиния Гордого и была супругой патриция Тарквиния Коллатина. Ее отец, Спурий Лукреций Триципитин, тоже был человеком влиятельным, он занимал должность консула. Лукреция считалась дамой красивой и добродетельной, и такое впечатление, что эту свою добродетель она несла перед собой как знамя, очевидно, в отличие от ее соплеменниц, которые были не прочь завести неформальные отношения с друзьями мужей или даже с привлекательными слугами.

ТИЦИАН. ТАРКВИНИЙ И ЛУКРЕЦИЯ. 1568—1571

Сын Тарквиния Гордого Секст Тарквиний возжелал несчастную Лукрецию. Однажды он явился к ней домой, когда женщина была одна, и потребовал, чтобы она ему отдалась. Лукреция, естественно, вежливо отказала, а Секст Тарквиний пригрозил, что убьет ее и слугу, который был в соседней комнате, и положит их вместе, чтобы все думали, будто она изменяла мужу с рабом. Это, конечно, была жуткая угроза, после чего Лукреция согласилась на предложение визитера. Когда все было закончено (и Секст ее не убил, получив свою долю удовольствия), она призвала на помощь мужа и отца и покончила с собой после того, как все рассказала. Отец и муж Лукреции после случившегося активно включились в политическую борьбу, закончившуюся восстанием под предводительством Луция Юния Брута, племянника Тарквиния Гордого, свержением тирании и установлением в Древнем Риме республики.

А теперь вопросы:

1. Неужели Секст настолько неожиданно воспылал к Лукреции спонтанной страстью, которая сподвигла его влезть в дом и добиться своего всеми возможными способами? А может быть, он вообще шлялся по Риму и вламывался во все дома подряд в поисках более-менее молодой и симпатичной хозяйки? Или все-таки он был знаком с Лукрецией и прежде, тем более что они принадлежали к одному аристократическому кругу, посещали какие-то совместные мероприятия, ведь в Древнем Риме дамы вовсе не были затворницами. Вполне вероятно, раз она считалась в Риме первой красавицей, а он был первым парнем на деревне (еще бы – сын тирана), то Секст мог оказывать Лукреции некие знаки внимания и даже делать недвусмысленные намеки. И в итоге у меня второй вопрос.

2. Неужели муж женщины, к которой пристает местный плейбой, не имеет об этом никакого представления? Допустим, она действительно была столь добродетельна, что ей было стыдно пожаловаться мужу на домогательства ловеласа. Но неужели муж был слепым и глухим, неужели в его теплой мужской компании не обсуждали похождения Секста Тарквиниевича и его приставания к другим замужним дамам? Да и отец женщины тоже мог бы подумать о том, в каком обществе им приходится вращаться. И из этого следует третий вопрос.