Дональд Уэстлейк: Задай глупый вопрос

— Без сомнения, романтику краж произведений искусства переоценивают, — произнес элегантный мужчина. — Определенно — это занятие скучное.

Дортмундер промолчал. Он занимался воровством всего более-менее ценного, будь то произведение искусства или что-то еще, и никогда не думал, что это должно быть весело. К тому же, когда он крадется на цыпочках по темным залам охраняемых зданий с карманами, полными ворованного добра, вряд ли ему очень скучно.

Мужчина вздохнул и спросил:

— Что пьют такие, как вы?

— Бурбон, воду, кока-колу, апельсиновый сок, пиво.

— Бурбон, — обратился элегантный мужчина к одному из двух амбалов, которые привезли сюда Дортмундера. — И мне херес.

Дортмундер в это время продолжал:

— Кофе. Иногда красное бургундское. Водку, «Севен-Ап», молоко.

— Вы с чем бурбон будете? — спросил мужчина.

— С водой и со льдом. Такие, как я, еще пьют «Хай-Си», скотч, лимонад, «Доктор МОМ»…

— А «Перье» вы пьете?

— Нет.

— О, — сказал элегантный мужчина, закрыв вопрос, и оставшись при своем мнении. — Теперь, полагаю, вам интересно знать, зачем мы вас сюда привезли.

— У меня в городе назначена встреча, — сообщил Дортмундер. Он был упрям. Будешь тут упрямым если простая прогулка к метро превращается в такое вот приключение, в котором тебя хватают два амбала, суют в бок пистолет, закидывают в лимузин с шофером в ливрее и салоном с перегородкой от этого самого водителя, отвозят в район Восточной Шестидесятой улицы на Манхеттене, затаскивают в дом с электрической дверью в гараже и заставляют под дулом пистолета отвечать на вопросы высокого, стройного, до безобразия прилично одетого, шестидесятилетнего седовласого и седоусого элегантного мужчины в прекрасно обставленном и таком мужском кабинете, словно с витрины «Блюмингдейла».

— И я уже опаздываю, — продолжил Дортмундер.

— Я буду краток, — пообещал элегантный мужчина. — Мой отец — который, кстати, во времена Тедди Рузвельта был министром финансов этой великой земли, всегда внушал мне, что надо обязательно проконсультироваться со специалистами, прежде чем браться за какое-либо дело, вне зависимости от размаха или сферы. Я всегда следовал этому совету.

— Ага, — буркнул Дортмундер.

— Крайняя жизненная необходимость заставила меня, — рассказывал дальше элегантный мужчина, — прибегнуть к краже со взломом. Я сразу же отыскал профессионала в этой области, чтобы посоветоваться. Это вы.

— Я исправился, — сказал Дортмундер. — В юности я натворил делов и уже заплатил свой долг перед обществом, так что я исправился.

— Несомненно! — согласился элегантный мужчина. — О, вот и наши напитки. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Это была темная и какая-то угловатая статуя четырехфутовой девочки-подростка, одетой в штору и сидящей на бревне.

— Она прекрасна, не правда ли? — с нежностью глядя на эту штуковину, произнес элегантный мужчина.

Красота как-то ускользала от Дортмундера, но он все же поддакнул:

— Ага.

Он осмотрелся. Это была подвальная комната, нечто среднее между кабинетом и музеем. Книжные шкафы чередовались с картинами на стенах, а антикварная мебель и полированный паркет сочетались с разного рода скульптурами: некоторые на пьедесталах, некоторые, как эта бронзовая девушка, на низких платформах. Дортмундер, элегантный мужчина и два вооруженных амбала спустились сюда на лифте, очевидно, что это был единственный вход. Здесь не было окон и воздух напоминал влажное и теплое одеяло.

— Это Роден, — говорил элегантный мужчина. — Одно из моих разумных приобретений юности.

Он скривился и продолжал:

— Одно из моих недавних и менее разумных приобретений — это тоже девушка, только из плоти и крови, которая оказала мне медвежью услугу, став моей женой.

— У меня и вправду встреча в городе, — прервал эти признания Дортмундер.

— И совсем недавно, — мужчину было не сбить, — мы с Мойрой оказались на особенно неприятной стадии. И как часть отступных она получила эту нимфу! Но она ее не совсем получила.

— Ага.

— У меня есть друзья в мире искусства, а у каждого мужчины есть сочувствующие сторонники, если в деле замешаны бывшие жены. Несколько лет назад я сделал копию этой статуи, полную, вплоть до качества бронзы. Практически идентичную копию, не вполне музейного качества, конечно, но эстетически такую же приятную, как оригинал.

— Естественно.

— И эту копию я отдал Мойре, предварительно, конечно же, подкупив эксперта, которого она притащила, чтобы подсчитать деньги, заработанные на мне. Другие вещи я отдал ей, не имея ничего против, но моя нимфа?! Никогда!