Алина Никонова - 99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Конкурс талантов судил по одной версии Мидас, а по другой – Музы. Мидас был другом Марсия, поэтому неудивительно, что он присудил первое место ему. Когда же Аполлон стал играть на кифаре и петь, всем стало ясно, что превзойти бога у простого сатира не получилось. В наказание за дерзость Марсия повесили на высокой сосне и содрали с него живого кожу (Аполлон занимался этим лично, поскольку победителю было даровано право выбрать наказание для побежденного), а Мидаса за неправильный суд наградили ослиными ушами. Кожа Марсия долгое время хранилась в Келенах и, когда ее показывали любопытствующим древнегреческим туристам, начинала двигаться, если где-то недалеко звучала музыка. А из слез, пролитых Марсием во время казни, образовалась река Марсий во Фригии.

В истории мирового искусства тема состязания художника и божества появляется в эпоху Возрождения, когда уровень мастерства в разных сферах творчества достиг достаточно высокой планки. Может ли смертный сравняться с божеством в своем творчестве? Не будет ли он наказан за свою дерзость так же, как Марсий? Подобные вопросы ставили перед собой многие из художников и в более позднее время, освещая этот сюжет в рамках существующих стилистических особенностей соответствующих эпох.

Кроме того, смысл этой истории заключался в аллегорическом выражении противостояния высокодуховной интеллектуальной музыки, которую символизировала лира в руках у Аполлона, и более низменной чувственной музыки язычковых духовых инструментов, примером которых стал авлос в руках Марсия (между прочим, подобные музыкальные инструменты были традиционным фаллическим символом в Древней Греции).

Победа Аполлона обозначала, соответственно, безоговорочную победу интеллектуального начала в музыке над ее эмоциональной составляющей.

Но довольно странно, что столь благородная тема получила в искусстве такое кровожадное воплощение. Меня всегда поражало, что художники не нашли никакого другого способа поразмышлять о сущности музыкального творчества, кроме как изобразить во всех подробностях один из самых жестоких способов казни. Картин, изображающих собственно состязание Марсия и Аполлона, было написано гораздо меньше, чем тех, которые посвящены трагическому финалу этой истории.

Неужели это правда и раньше женщины действительно были способны отрезать мужику голову или что-то еще?

Образ воинственной Юдифи, похоже, и сегодня может вдохновить кое-кого на подвиги.

Юдифь и Олоферн

На некоторых музейных залах, вероятно, стоило бы сразу вешать табличку 18+ или даже 21+, чтобы наверняка. Количество триллеров или эротики, переходящей в порнографию, на стенах музея иногда превышает все допустимые на квадратный метр нормы. Причем, в отличие от кино или театра, где царит определенная условность, как бы режиссеры ни поклонялись Станиславскому, художники начиная с XV века старательно доводили свои работы до иллюзорного правдоподобия, и только в конце XIX века начался поиск другого художественного языка, противоположного голому натурализму.

КАРАВАДЖО. ЮДИФЬ И ОЛОФЕРН. 1599

Из библейских сюжетов традиционно выбирались наиболее драматические и ужасные. И вот один из них – Юдифь и Олоферн. История явно неоднозначная: с одной стороны, патриотический порыв героини, благодаря которой удалось победить жестокого врага, а с другой – неприемлемая для средневекового общества (да и для позднейших эпох тоже) активная роль женщины в этом процессе.

Юдифь, конечно, героиня, но какая-то неправильная: мало того, что без всяких колебаний и комплексов соблазнила мужчину (конечно, он был врагом, ну а вдруг ей придет в голову соблазнить еще кого-то из собственных соплеменников), так еще и обезглавила его. Не отравила, подсыпав зелье в напитки, не просто сходила в разведку, а затем провела во вражеский лагерь карательный отряд. Нет, она все решила сама. Конечно, убийство вражеского полководца мобилизовало соплеменников Юдифи, победа была одержана, но осадок все равно остался.

Изначально наиболее распространенным был сюжет, именуемый «Юдифь с головой Олоферна». Он появился еще в средние века, но особое распространение получил в эпоху Возрождения. Очевидно, художники пытались постичь сущность женской природы, изображая одновременно убийцу и патриотку. Впрочем, в более ранние эпохи Юдифь символизировала Добродетель, побеждающую порок (в принципе, такое толкование не противоречит логике), либо Смирение (что совершенно не подходит ко всей этой истории).