Алина Никонова - 99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Мане написал несколько вариантов картины, которые различаются деталями. Наиболее известный вариант хранится в мангеймском Кунстхалле (Городской художественной галерее) в Германии. Любопытно, что она была подписана 19 июня 1867 года, то есть фактической датой события, а не реальным временем окончания картины.

Еще одна, более масштабная работа, точнее, ее фрагменты, хранится в Лондонской национальной галерее. Мане сам отрезал часть полотна, но остальное было разрезано уже после его смерти. Оставшиеся фрагменты были скомпонованы Эдгаром Дега, а галерея купила этот коллаж в 1918 году.

Третье полотно не было закончено, его приобрела супружеская чета Макомбер у Амбруаза Воллара, и в 1909 году они преподнесли его в дар Бостонскому музею изящных искусств.

Существует также небольшой эскиз, который хранится в Новой глиптотеке Карлсберга, Копенгаген. Также была выполнена литография по картине, с которой Мане запретил снимать оттиски, впрочем, этот запрет был нарушен в 1944 году.

В бостонском варианте солдаты расстрельной команды одеты в мексиканскую форму республиканских войск и с сомбреро на головах, в остальных вариантах военная форма стандартизированного образца. В определенном смысле можно предположить, что таким образом шел творческий поиск художника от конкретного исторического эпизода к некоему художественному обобщению, размышлениям о жестокости государственной машины и о роке, которого нельзя избежать.

Из-за политической составляющей сюжета картина не могла быть выставлена во Франции, во всяком случае при Наполеоне III. Но ее показывали в 1879–1880 гг. в Бостоне и Нью-Йорке. Во Франции мангеймскую версию выставили только в 1905 году на Осеннем салоне.

А куда же едет незнакомка Крамского, такая вся из себя красивая?

Может, в театр, а может, и на свидание…

Иван Крамской. Неизвестная. 1883 г.

В истории искусства есть картины, которые узнает даже тот, кто никогда в жизни искусством не интересовался, а художественные музеи и картинные галереи обходил за несколько километров. К таким общеизвестным хитам из мира русского изобразительного искусства относится и «Незнакомка» Ивана Крамского, вернее «Неизвестная». Глас народа любит таким популярным полотнам давать собственные названия. (Все знают картину Репина «Иван Грозный убивает своего сына», но мало кто помнит, что на самом деле это полотно называется «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года».)

Так же получилось и с «Незнакомкой». Иван Крамской написал свою картину в 1883 году и выставил на 11-й выставке передвижников под названием «Неизвестная». Картина сразу привлекла внимание зрителей и критиков и вызвала немалый общественный резонанс и целый вал обсуждений и рецензий.

ИВАН КРАМСКОЙ. НЕИЗВЕСТНАЯ. 1883

Название «Незнакомка» появилось позже, когда на этот образ, уже закрепившийся в сознании интеллигентной публики, наложилось стихотворение Александра Блока с соответствующим названием:

Стихотворение было написано почти через тридцать лет после появления картины, но в общественном представлении картина и стихотворение слились воедино. Возможно, что и Блок, сочиняя свои знаменитые строки, тоже держал в памяти образ, созданный Крамским. Шелка, вуаль, шляпа с траурными перьями – не фотографический портрет, но очень похоже…

Современники самого Крамского накладывали образ «Неизвестной» на более близких им литературных героинь – Анну Каренину, Настасью Филипповну. То есть все литературные аллюзии, связанные с портретом, относятся к дамам относительно свободных нравов, даже, можно сказать, к дамам полусвета.

Восхищаясь «Неизвестной» в наши дни, рассказывая о ней детям, мы совершенно не чувствуем тех деталей и нюансов этой картины, которые были очевидны для людей второй половины XIX века.

Отношение к Крамскому как к художнику всегда было несколько неоднозначным. Все критики и искусствоведы без исключения отмечали высочайший технический уровень его работ, выверенную композицию, идеальный рисунок, блестящую передачу портретного сходства, однако многие утверждали, что как портретисту ему не хватает психологизма. Крамского считали чересчур поверхностным художником. Александр Бенуа в своей «Истории русского искусства XIX века» писал, что работа ретушера в фотографическом ателье наложила на творческую индивидуальность Крамского неизгладимый отпечаток, фактически так и не дав ему сформироваться как настоящему портретисту.