Антон Нестеров - Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Позже, в сборнике Джорджа Визера «Собрание эмблем, древних и новых», вышедшем в Лондоне в 1635 г., мы видим, что изображение Пеликана, кормящего грудью птенцов на переднем плане, соотнесено с Распятием, помещенным в глубине рисунка, а девизу «Prolegeetgrege» («За своих <���свой народ> и право») предпослано двустишие «Our Pelican, bybleeding, thus/ Fulfill'd the Law, and cured Us» – «Наш Пеликан, отворяя кровь, тем / Исполнил Закон и нас исцелил»; [264]тут графический образ и стихотворный текст свидетельствуют о двойной, светской и религиозной, соотнесенности эмблемы.

Geffrey Whitney. Chaice of emblems.London, 1586

Но вернемся к гравюре де Пассе. На второй колонне изображена личная импресса королевы – подъемная решетка замка, а на верхушке колонны – Феникс.

Вся композиция воспевала триумф Елизаветы, чьи чистота и самопожертвование во имя Англии обеспечили ей победу над испанцами. Обратим внимание на то, что Феникс считается солярной птицей (в частности, у Геродота и Плиния легенда о Фениксе связана с египетским Гелиополем – городом солнца), а Пеликан – лунной (из-за своего белого цвета и близости к воде). Но сама оппозиция «солнце-луна» в символике власти той эпохи была связана с оппозицией «власть Папы – власть императора». Папа выступал носителем солнечного начала (что, например, подчеркивается формой золотой папской тиары), император же, получающий власть от Папы и тем самым как бы светящий отраженным цветом, – ассоциировался с началом лунным. [265]Соединение двух этих птиц на картине указывало на то, что в лице Елизаветы происходит синтез светской власти ее как королевы и духовной – как главы англиканской церкви, и подчеркивалось, что после разгрома Испании, являвшейся основной защитницей католической идеологии, духовное лидерство в Европе переходит к Англии, защитнице идеалов Реформации. Колонны же, на которых восседают птицы (напоминая о легендарных Геркулесовых Столпах, отмечающих конец orbis habitatum [266]), должны были ассоциироваться с идеей империи, чья власть простирается до границ мира. Символика эта была хорошо известна, и к ней, например, обращался поэт Джордж Чапмэн в своих «Гимнах к Цинтии», воспевающих королеву, когда писал:

Wither George. A collection of Emblemes, Ancient and Moderne, Quickened with metricall illustrations, both Morall and divine: And Disposed into lotteries, that instruction, and good counsell, may bee furthered by an honest and pleasant recreation.London, Printed by A. M. for Henry Taunton, 1635

На создание империи была направлена вся внешняя политика Елизаветы с момента восшествия королевы на престол. По сравнению с временами правления ее отца, Генриха VIII, Англия сильно «ужалась» в размерах: при Эдуарде VI была потеряна часть континентальных территорий, введенных Генрихом VIII в зону английского влияния, а в результате опрометчивого вступления, при Марии I, в войну против Франции англичане лишились порта Кале, являвшегося важным континентальным форпостом английской торговли. Елизавета мечтала вернуть страну к тем границам, которые та занимала при Генрихе. Дочь видела себя продолжательницей политической линии отца и проакцентировала это в первом же своем обращении к Парламенту, зачитанном лордом Бэконом. Обращение призвано было сформулировать основные принципы нового царствования, и среди них декларировалось обязательство никогда более не терять ни пяди английской земли, но – сражаться за расширение рынков для Англии. [268]

«Портрет с Пеликаном» Хилльярда (ил. 25) представляет нам королеву одетой в платье из красного бархата, богато отделанное жемчугом и драгоценными камнями. Своеобразным центром портрета является подвеска с Пеликаном, висящая на груди у Елизаветы. Уже сочетание этого украшения и платья достаточно символично: дело в том, что красный традиционно считался солярным, пеликан же, как мы уже говорили, считался «лунным атрибутом». С другой стороны, как мы помним, Пеликан выступал символом Христа, а кровь Пеликана ассоциировалась как с Крестной жертвой, так и со Святыми Дарами. Тем самым сочетание красного наряда [269]и подвески призвано было подчеркнуть духовную роль королевы как главы реформированной англиканской церкви. Акцентировано это и парой спелых ягод черешни, заложенных за правым ухом Елизаветы – в той же «символической азбуке» вишня или красная черешня символизировали кровь или Святые Дары [270](на этом, в частности, строилось символическое «прочтение» многих натюрмортов [271]).