Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

Представляют интерес также выводы из анализа последствий мобильности для заработков. Если в странах Латинской Америки переход с формальной работы по найму на неформальную работу по найму ассоциируется с небольшими потерями, то в некоторых странах Восточной Европы – с выигрышем. Переход в самозанятость везде дает работникам возможность улучшить свое материальное положение, особенно это подтверждается для неформально занятых по найму. Авторы отмечают значительную неоднородность работников даже внутри выделенных ими кластеров рабочих мест и неслучайный отбор в мобильность. Например, из формальной занятости по найму в неформальную занятость по найму чаще переходят те, кто принадлежит к нижней части распределения по заработкам среди формальных работников. Обратное верно применительно к тем, кто движется в противоположном направлении. Это означает, что такая мобильность не для всех является желаемым исходом, а вход в формальный сектор – не общедоступная опция. Что же касается перемещений в самозанятость из наемной занятости (как формальной, так и неформальной), то такие переходы осуществляются из нижней части распределения по заработной плате формальных работников и верхней – неформальных [Ibid].

К интересным выводам в своей работе по трем латиноамериканским (Аргентина, Мексика, Венесуэла) и трем переходным (Албания, Грузия, Украина) экономикам приходят Пажес и Стампини [Pages, Stampini, 2009]. Во всех шести странах они фиксируют высокую мобильность между формальной и неформальной наемной занятостью, но низкую между формальной наемной занятостью и самозанятостью. Для постсоветских стран авторы обнаруживают более выраженные признаки сегментации, чем для стран Латинской Америки. Для квалифицированных и неквалифицированных работников структура и интенсивность межсекторных перемещений оказываются очень похожими. Отсюда Пажес и Стампини делают вывод, что сегментацию на рынках труда этих стран нельзя связывать с действием законодательства о минимальной заработной плате или каких-либо иных институтов, фокусирующихся на наименее квалифицированной части рабочей силы.

Более поздняя работа Мэлони и Боша [Bosch, Maloney, 2010] содержит сравнительный анализ потоков на рынке труда трех латиноамериканских стран – Аргентины, Бразилии и Мексики. Наряду со стандартными оценками вероятностей межсекторных переходов (коэффициентами простой матрицы переходов) они рассчитали ряд производных показателей, отражающих сравнительную привлекательность различных секторов с точки зрения работников. Анализ, основанный на этих показателях, выявил несколько эмпирических закономерностей. Во-первых, продолжительность пребывания в одном и том же статусе максимальна для формальных наемных и минимальна для неформальных наемных работников. Что же касается самозанятых, то они располагаются (по показателю продолжительности) посередине между этими крайними точками. Во-вторых, интенсивность перемещений между неформальной наемной занятостью и самозанятостью намного выше, чем между формальной наемной занятостью и самозанятостью. Однако она не намного выше, чем между формальной и неформальной занятостью. В-третьих, встречные потоки между формальной наемной занятостью и самозанятостью, а также между формальной и неформальной наемной занятостью достаточно симметричны. Такого рода симметрия характерна для интегрированного рынка труда. В-четвертых, самозанятость во всех трех странах является преимущественно добровольной, тогда как неформальная наемная занятость – преимущественно вынужденной, особенно – для молодежи.

В число объектов исследования по данной проблеме попала и Турция. Эмпирическую основу для Тансел и Кана [Tansel, Kan, 2011] составили панельные годовые данные за период 2006–2009 гг. Согласно их анализу, за рассматриваемый в работе период структура потоков на рынке труда Турции практически не изменилась. Для всех групп (за исключением безработных) вероятность сохранения исходного статуса оказывается намного выше вероятности его смены. Отсюда следует вывод о статичной природе турецкого рынка труда. Отмечается крайне ограниченная мобильность в формальную наемную занятость, что должно свидетельствовать либо о существовании значительных входных барьеров в нее, либо о нежелании работников с ней расставаться по причине ее высокой привлекательности. Напротив, неформальная наемная занятость предстает как чрезвычайно неустойчивая: интенсивность исходящего потока из нее в формальную наемную занятость оказывается в пять раз выше интенсивности встречного потока в нее из формальной наемной занятости. Еще одно важное наблюдение – это очень слабый оборот работников между формальной наемной занятостью и самозанятостью. Связано это с тем, что в Турции самозанятость является по преимуществу аграрной и женской, что резко отличает ее от самозанятости в латиноамериканских странах. Все это подтверждает традиционное представление о турецком рынке труда как жестко сегментированном и малоподвижном. Значимые связи с вероятностями межстатусных перемещений обнаруживаются у переменных пола, возраста, образования и вида экономической деятельности.