Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

Анализ межсекторной мобильности ставит, как минимум, три группы вопросов. Во-первых, это интенсивность и направленность перемещений. Является ли неформальный сектор в большей степени донором или реципиентом по отношению к формальному сектору или же эти потоки сопоставимы? Куда они преимущественно направлены и откуда идут? Является ли в этом смысле неформальный сектор тупиковым состоянием (« dead-end ») или он выполняет роль станции пересадки на пути к лучшей жизни (« stepping stone »)? Во-вторых, какие группы работников в наибольшей степени вовлечены в такой обмен и что выступает его драйвером? Проявляются ли здесь признаки селекции наименее производительных работников? И, наконец, в-третьих, какова «цена» (в виде штрафа или премии), которую платит работник при перемещениях между «светом» и «тенью». Работник выигрывает при пересечении границы, разделяющей формальный и неформальный секторы, или, наоборот, теряет? Каковы эти потери или выигрыши в денежном выражении? Ответы на последнюю группу вопросов особенно актуальны в свете борьбы с бедностью. Конечно, только этими сюжетами тематическая связка неформальность-мобильность не исчерпывается, но именно они находятся в фокусе данной главы.

Анализ мобильности на рынке труда посвящен изучению динамических процессов, которые растянуты во времени. В начальный момент времени индивид находился в одном состоянии, но в последующий может поменять его на иное. Исследователь должен «связать» эти два состояния, а для этого необходимы панельные данные, позволяющие отслеживать поведение участников рынка труда во времени. В нашем исследовании используются панельные данные РМЭЗ – ВШЭ за 1998–2010 гг.

Глава имеет следующую структуру и логику. В разделе 2 мы обобщаем результаты имеющихся исследований по данной проблематике, в разделе 3 представляем используемые данные и определения, в разделе 4 обсуждаем результаты анализа интенсивности и направленности мобильности. Раздел 5 посвящен оценке влияния межсекторной мобильности на заработки. Заключение подводит итоги.

Обширная исследовательская литература, посвященная мобильности на рынке труда, в значительной мере сфокусирована на изучении движения между тремя основными состояниями: занятостью, безработицей и экономической неактивностью. Свидетельства о том, как индивиды перемещаются между различными статусами занятости (с точки зрения их формальности/неформальности), немногочисленны. Но для развивающихся и переходных стран с обширным неформальным или нерегистрируемым сектором крайне важно представлять характер и направленность таких перемещений, а также индуцируемые ими изменения в условиях занятости.

В главе 1 отмечалось, что исследовательская традиция, идущая от модели Харриса – Тодаро [Harris, Todaro, 1970], рассматривала экспансию городского неформального сектора как следствие урбанизации и недостаточно быстрых темпов развития современного сектора в развивающихся странах. В ее рамках «хороший» формальный и «плохой» неформальный секторы практически не взаимодействуют между собой. Вход в неформальный сектор полностью свободен, тогда как переход в формальный сектор рационирован, что создает очередь на вход. Это сопровождается сегментацией и формированием застойного гетто из «плохих» рабочих мест. Единственный доступный выход для тех, кто туда попадает, – уйти в безработицу или неактивность, но это сопряжено с потерей дохода, чего они не могут себе позволить при отсутствии альтернативных источников существования. Анализ интенсивности и направленности межсекторных потоков является основным тестом для проверки корректности такого взгляда на мир.

Альтернативная картина предполагает, что трудовые потоки не являются однонаправленными (т. е. индивиды могут перемещаться в противоположных направлениях), а вход в неформальность не обязательно сулит драматические потери и наступление безысходности. Как показывают в ряде работ Мэлони с соавторами [Maloney, 1999, 2004; Bosch, Maloney, 2010], неформальный сектор не является абсолютным безысходным тупиком, обрекающим его обитателей на беспросветную нищету. И дело не только в интенсивной мобильности между статусами занятости и во многом добровольном выборе пути индивидами, но и в том, что доходы неформально занятых сопоставимы (а во многих случаях и выше), чем у формальных. Этот вывод относится, прежде всего, к самозанятым, но зачастую он верен и по отношению к наемным работникам [Maloney, 2004; Perry et al., 2007]. Подобные результаты в пользу интегрированности рынка труда в российском случае приведены и в ряде глав этой книги.