Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

И средь белых святилищ приметив,
Что чернеет верхушка твоя,
Рулевые восьмое столетье
Правят в море, молитву творя.

Скрип седла и писк педалей.
Спит седок, и глыбу сна,
Наклонясь влачит сквозь дали
Рикши гибкая спина.

Путь мучителен, путь труден…
В сини лунной тишины
Прикрывают вежды людям
На ступенях гхатов сны.

Опустелы и печальны,
Растворились до утра
Храмы в душном, погребальном
Дыме горького костра.

Ни конца нет, ни начала,
Вечер – вечности поток,
В нем качается устало
Рикши мокрый поплавок

И следит за ним брезгливо
Сквозь гирлянд живых кольцо Недоступнейшего Шивы
Неотступное лицо.

Груде скал, как кариатиде,
Груз немыслимый – Индия! – дан,
И до белых дворцов в Антарктиде
Из-под ног наших лег Океан.

За спиной – устремленья и память,
Горы, горе, года, города,
И застыла над ними и нами
Вифлеемских молений звезда.

Впереди же нас – вечности млечность,
Диск планеты и света каскад,
И уходит волна в Бесконечность,
И в рассвет переходит закат.

Дом в ночи – простынею экрана.
Как стоп-кадр, из глубин белизны
Голубые слоны Раджастхана Проступают на глади стены.

Дым библейский, античное стадо…
Что сквозь фрески мерцает, дыша?
Пусть тревожны, как звезды, цикады
– Со Вселенной слиянна душа.

Чей-то фильм эта ночь? Иль наш опыт?
О, пришелец, внемли и смотри:
Ближе, ближе неслышимый топот,
Ярче свет, незажженный, внутри.

Дороги серой хрусткий гравий
И дымка влажная небес…
Жара нам властно мысли плавит
И давит как чугунный пресс.

И воздух выжженный, незрячий,
Струной протяжною поет,
И ветер, желтый и горячий,
Песком в окно машины бьет.

А пальмы – тонки и ритмичны,
Стремясь изгибом гордым ввысь,
Так поэтично-непривычны,
Поодаль гривами сплелись.

Они шуршат, чуть-чуть по-вдовьи…
И густ, и странен этот лес;
Стволы как хоботы слоновьи
Свисают прямо из небес.

А куп расхристанные думы
Так невозможно высоки…
Сквозь шум их, долгий и угрюмый,
Провидят море моряки.

И впрямь оно! И нам не снится!
Шумит, уходит, вновь встает,
И дышит перцем и корицей
И ревом бешеных широт.

Ушли туристы восвояси,
На Гангу снизошел покой.
Витые храмы Варанаси
Торчат, как вышки, над рекой.

Луна распластана во мраке.
В белесых отблесках беды
Трусливо ссорятся собаки
У дымом пахнущей воды.

Уходят в вышину ступени…
Над ними тишина висит;
На их вершине чёрной тенью,
Как ворон, женщина сидит.

Сидит и тихо жжет лампадки,
И синей струйкой в темноте
Ползет над Гангой запах сладкий
И тает в вечной духоте.

Сидит и не меняет позы…
Над Индией века бредут,
И звезды крупные как слезы
Рекою медленной текут.

И опять с пяти не спится —
Свет прорвался в мой уют,
Фантастические птицы
Дружно-радужно поют.

И на небе, снова новом,
Разгоняя тень и лень,
Раздвигает сна покровы
Нарождающийся день.
Снова что-то затевает,
Снова манит и зовет
То, что в сердце расцветает,
То, что на небе цветет.

И легко вскочить с кровати,
И тепло ногам нагим,
И светло от агарбати
Перед образом Твоим.

Знаю – палочка истлеет,
День сгорит костром пустым
И как пепел посинеет
Все на свете – майи дым.

А пока – чиста страница,
А пока – желанен труд
И тропические птицы
Мне о радости орут.

Холмы затоплены сиреневым закатом
И в глади озера такая стынь и тишь,
Что, захоти, и станешь ты крылатым
И к острову бесшумно полетишь…

Деревья дышут манго и вербеной,
В горячем воздухе вечерняя ленца,
В воде сияют мраморные стены
И башни удайпурского дворца.

Инопланетный, он из света соткан!
Кто плыть рискнет к нездешней белизне?
А он открыт – не птицам и не лодкам,
А лишь своей праматери, Луне.