Николай Коняев - Ангел над городом. Семь прогулок по православному Петербургу

К ней приставили тех же учителей, которые занимались и с великим князем Петром Федоровичем. Ададуров преподавал принцессе русский язык, Симон Тодорский – православный Закон Божий.

Соискательница руки великого князя принялась за изучение русского языка и православия с такой энергией, к которой бывают способны только люди, одаренные сильной волей. Через два месяца она уже понимала обращенную к ней русскую речь.

В результате неумеренное усердие в занятиях привело ее к жесточайшей простуде, однако и это обстоятельство Ангальт-Цербстская принцесса сумела использовать, чтобы угодить императрице Елизавете Петровне. Когда в день кризиса принцессе предложили побеседовать с немецким пастором, она отказалась и потребовала, чтобы к ней пригласили о. Тодорского. Этот поступок окончательно упрочил положение принцессы Ангальт-Цербстской Софии-Августы-Фредерики при дворе.

«Молодая принцесса показывает великую охоту к знанию русского языка и на изучение оного ежедневно по нескольку часов употреблять изволит», – сообщила тогда газета «С. – Петербургские Ведомости».

28 июня 1744 года, в последний день Петрова поста, София-Августа приняла православие в присутствии всего Синода и первых чинов двора.

К этому времени княжна уже настолько успела освоиться с русским языком, что, получая благословение от Новгородского архиепископа Амвросия, ясным и твердым голосом произнесла по-русски Символ веры, не запнувшись ни на едином слове. С такой же твердостью и правильностью отвечала она и на вопросы архиепископа. Словом, как доносил королю Фридриху все тот же Мардефельд, она «держала себя как настоящая героиня».

29 июня в Успенском соборе Кремля было совершено обручение великого князя Петра Федоровича «со светлейшей принцессой Ангальт-Цербстской, принявшей православие и нареченной Екатериной Алексеевной». Принцессу велено было почитать «великой княжной с титулом ее императорского высочества».

И все же, рассказывая о перемене вероисповедования Ангальт-Цербстской принцессы, нельзя не согласиться с ее биографом Александром Брикнером, который констатировал, что «трудно сказать, как Екатерина внутренне относилась к вопросу о перемене религии»…

Отметим однако, что в обилии подробностей превращения принцессы Софии-Августы в великую княжну Екатерину ни в немецких, ни в русских источниках не находим мы объяснения, почему при переходе ее в православие было выбрано именно это имя.

И церковный календарь, на первый взгляд, тоже никак не помогает нам ответить на этот вопрос. Ведь торжество миропомазания Ангальт-Цербстской принцессы проходило 28 июня, а память святой великомученицы Екатерины православная церковь отмечает 24 ноября 53.

Г. Х. Гроот. Великая княгиня Екатерина

Можно предположить, что новое имя немецкой принцессе выбиралось по подобию. У императора Петра I супругой была императрица Екатерина I, у императора Петра II невестой была княжна Екатерина Долгорукая, значит, и у будущего императора Петра III супругой должна стать Екатерина II.

Возможно, и так. Но есть и другая, более глубокая в мистическом отношении связь. И обнаруживаем ее мы именно в церковном календаре. День памяти святой великомученицы Екатерины – 24 ноября (7 декабря), а накануне 23 ноября (6 декабря) мы празднуем память святого благоверного князя Александра Невского – святого покровителя нашего города.

С веками эта мистическая связь обозначилась еще сильнее, когда Русская Православная Церковь 23 ноября (6 декабря) начала праздновать еще и память святителя Митрофана, епископа Воронежского, по благословению которого и началось строительство Санкт-Петербурга, когда приобрела реальные очертания вся созидательная государственная деятельность самой Екатерины II.

Нелепо было бы утверждать, что пятнадцатилетняя Ангальт-Цербстская принцесса прозревала это мистическое значение своего будущего имени, но еще нелепее было думать, что она никак не примеряла на себя житие своей новой небесной покровительницы. Тем более, что очень многое в положении и достоинствах великомученицы Екатерины казалось принцессе Софии-Августе сходным с ее положением и ее достоинствами.

Обе они принадлежали к царскому роду. Обе – Екатерина наверняка так считала! – обладали необыкновенным умом и красотой. Существеннее, однако, другое.