Мэри Норрис - Роман с Грецией. Путешествие в страну солнца и оливок

До Лидделла и Скотта единственным способом изучения греческого языка для англоговорящих людей была латынь. Как написали Лидделл и Скотт в предисловии к словарю, их целью было «поддерживать и сохранять живым тот язык, который, будучи органом поэзии и ораторского искусства, полон живительной силы и огня, грациозен и напоен сладостью, богат до избыточности, тот язык, на котором написаны благороднейшие произведения человеческого гения, ставшие бессмертными, – произведения, слабое отражение которых можно увидеть в подражаниях и переводах, но чью совершенную красоту в силах постичь только тот, кто может читать сами слова, а также их интерпретацию».

Среди элементов, которые делают язык языком и добавляют ему живости, следует назвать те маленькие, не поддающиеся четкому определению необязательные слова, которые помогают нам выстроить связь с собеседником. Это может быть сленг, какие-то идиомы или детский лепет. Лингвисты сухо называют их словами-паразитами; в греческой грамматике они известны как частицы. В английском мы все время используем такие слова и порой просто не можем без них обойтись. Если же мы начинаем стыдиться и пытаться всеми силами избегать их, то наш язык оказывается буквально связан. Некоторые с сожалением отмечают, что эти дополнительные слова слишком вольные и часто повторяются, жалуются, что нынешние дети ленивы, плохо умеют выражать свои мысли и разрушают красоту и точность языка. Однако мы используем эти выражения с древности. Они обогащают язык, помогая нам общаться друг с другом.

Однажды я случайно услышала, как молодая женщина на улице поделилась со своим собеседником: «А потом, знаешь, на прошлой неделе я, блин, чуть не рехнулась». Что она пыталась сказать, используя все эти дополнительные словечки? Если сократить предложение до главной мысли, получится: «На прошлой неделе я чуть не рехнулась». Союз «а», наречие «потом», вездесущий универсальный «блин» и «чуть не», смягчающее глагол, – рассыпанные по всему предложению, они взывают к собеседнику и ищут его понимания. Глагол «знаешь», употребленный в середине, добавляет фразе какого-то уюта, одновременно показывая, что женщина еще не закончила свою историю и, возможно, сейчас сообщит о последствиях того, что было вчера.

В английском языке полно частиц, слов и выражений, которые постоянно всплывают в речи, например: «конечно», «так что», «вы знаете», «окей», «в реальности», «по факту», «честно», «буквально», «фактически», «по крайней мере», «я имею в виду», «довольно», «в конце концов», «эй», «черт», «разумеется», «понимаешь?», «это я так». Их использует не только молодежь. Некоторые являются вводными словами в предложении: «надеюсь», «конечно», «безусловно». Другие выражают отношение говорящего («и более того») и вызывают в воображении грозящий кулак. Благодаря этим словам разговор не прерывается. Не неся особого смысла, они являются душой языка.

Маленькие словечки помогают расположить к себе человека, вовлечь его в разговор. Однажды в раздевалке у бассейна я спросила: «А что, горячей воды нету?» Будь мой собеседник моего возраста или старше, я могла бы сформулировать вопрос иначе: «Горячей воды нет?» Но я разговаривала с молодой девушкой. Мой выбор слов не был сознательной манипуляцией; скорее, я спонтанно решила не выделяться из толпы (что довольно трудно в общественном бассейне). Точно так же в разговоре я могу сказать: «Короче, я просто обалдела», но если бы я писала кому-то, то сделала бы эту фразу более сдержанной: «Я была под впечатлением».

В письменной речи тоже есть свои слова-паразиты: «как если бы», «так и есть», «как бы то ни было», «без лишних слов» – некоторые из них более формальны и напыщенны, некоторые менее. Орин Харгрейвс в книге «Об этом уже говорилось ранее: руководство по употреблению и злоупотреблению клише» (It’s Been Said Before: A Guide to the Use and Abuse of Clichés) отслеживает, с какой частотой люди, пишущие профессионально (и особенно журналисты), используют ходульные идиомы и клише. Как у редактора, у меня частенько возникал соблазн их вымарать: оборот «по правде говоря», используемый как связка, звучит уж слишком затерто.

Разные служебные слова и междометия определяют речевые паттерны друзей, особенно если они поэты или писатели со специфическими языковыми привычками и над ними довлеет необходимость самовыражения. Один такой мой друг-поэт часто повторяет: «И… и… и…» Мне хочется выкрикнуть: «Ну давай уже!» Другой знакомый везде вворачивает конструкцию «да я вроде только что», например: «Да я вроде только что положил свой телефон на скамейку в парке». Фраза приобретает слегка самоуничижительный оттенок, как будто человек расписывается в собственной глупости. Есть люди, которые постоянно кивают во время разговора или вскидывают брови, как бы призывая вас в свидетели. (Сопротивляйтесь!) «И тыды и тыпы» – еще один вариант той фразы «заикающегося поэта», один мой друг часто ее повторял. Некоторые из этих присловий не лишены очарования. Мне вспоминается Уильям Бакли-младший [63] Уильям Бакли-младший (1925–2008) – американский писатель и политический обозреватель консервативного толка. , который заикался и прищелкивал языком во время спора. Другой пример – Дэвид Фостер Уоллес [64] Дэвид Фостер Уоллес (1962–2008) – американский писатель и эссеист. . В своих эссе он для большего эффекта постоянно использовал «ну и в общем» – как некий фирменный знак.