Джейн Хокинг - Быть Хокингом

7 ноября начались гастроли Люси в Лондоне, в Театре Полумесяца на улице Майл-Энд. Она выходила из школы в четыре часа дня и за полчаса должна была добраться до автобусной остановки. Пьеса требовала огромных запасов энергии от молодого актерского состава, менявшегося ролями в каждой сцене, иногда появляясь поодиночке, иногда одновременно. Она приезжала домой после полуночи, а следующим утром, в девять часов, уже должна была снова появиться в школе на целый день. Ей пришлось нелегко, но общий уровень стресса снизился благодаря решению Стивена поехать со свитой в Калифорнию на целый месяц на следующий день после первого представления. После его отъезда атмосфера в доме заметно улучшилась, и мы с облегчением выдохнули, погрузившись в сравнительное спокойствие и уединение.

Я получала удовлетворение от того, что снова работаю в паре со Стивеном как его интеллектуальный партнер.

В следующие выходные я, с непривычной вальяжностью развалившись в кресле в гостиной, лениво листала воскресную газету, когда на глаза мне попалась заметка о выставленном на продажу доме во Франции. Под ней была скромная реклама английского агентства, предлагающего поиски подходящего дома во французской сельской местности. Я позвонила по указанному номеру, и через некоторое время на почту стали приходить фотографии из Северной Франции. Снимки выглядели так, точно их сделали в густом тумане или снежной буре, и используемые термины иногда я не понимала без словаря, но цены были очень низкими. Ни один из домов не стоил больше половины стоимости викторианского дома с террасой и двумя спальнями на юге Англии, и хотя сложно было судить об их состоянии, коттеджи, судя по всему, располагались в привлекательном окружении. Очевидно, требовалось более подробное расследование. Именно так субботним ноябрьским утром мы с Тимом и Джонатаном очутились на пароме, следующем во Францию.

Действительно, Франция в ноябре была тусклая и унылая, чертовски холодная и мрачная. Но в семь часов вечера в Аррасе [168], куда мы направлялись, все еще кипела жизнь, а магазинчики выпускали последних покупателей в ярко освещенные улицы. Витрины были полны соблазнительных рождественских изящных сувениров и игрушек, покупка которых быстро опустошила наши карманы. К тому же мы были очень удивлены, увидев вывески, гласившие о завозе Beaujolais Nouveau [169]! Выходные стали сулить новые перспективы, особенно приятные после превосходного ужина в баре нашей гостиницы, где молодое вино рубинового цвета было единогласно одобрено всеми критиками. Если остальные занятия выходного дня не будут интересны, то, по крайней мере, нас ожидали покупки бóльшей части списка подарков на Рождество и небольшая толика удовольствия в виде вина.

На следующий день шел дождь с крупными хлопьями мокрого снега, и хотя мне было совершенно неинтересно разглядывать маленькие старомодные домики, которые усыпали пейзаж, приятный услужливый агент по недвижимости и его ассистент уже ждали нас, готовые пожертвовать лучшей частью своего воскресного дня, чтобы показать нам из каталога самые подходящие, на их взгляд, дома. Какое же это было воскресенье и какие места мы видели, съежившись от холода в машине нашего агента! Хлестал дождь, изредка уступая место мокрому снегу. Пока мы смотрели ветхие здания с протекающими крышами, одноэтажные коттеджи и дом, в котором проход между кухней и столовой оказался ванной комнатой, в изнеможении падал последний мокрый снег, а на улицы опустился непроглядный туман. Мы искали старый дом с характером, но в хорошем состоянии, с возможностью ремонта и со всеми удобствами на первом этаже для пожилых и слабых здоровьем членов семьи, особенно для Стивена. Хороший вид был желателен, а близость к главной дороге стояла в приоритете. Ни один из домов, которые мы осмотрели в первый день, даже близко не соответствовал нашим требованиям.

Рассвет следующего дня оказался ярким и ясным; деревенские пейзажи переливались под тонким слоем хрусткого свежего снега. На обратном пути в Булонь [170]мы остановились в небольшом рыночном городе, чтобы заехать к еще одному агенту, мадам Майé. Она показала нам дорогу, ведущую из города к побережью. Дорога выбиралась из низины, в которой гнездился город, к продуваемому всеми ветрами пространству широкого плато; на самом деле это был широкий водораздел между долинами двух рек. Мы проехали мимо небольшой трассы справа от нас и пронеслись по крохотной деревушке. Там почти не было признаков жизни, за исключением одиноко стоящего шпиля церкви, водонапорной башни да разрушенной ветряной мельницы. Затем мадам Майе неожиданно повернула направо, мы последовали за ней, и там, примерно в километре от главной дороги, длинный и низкий, с известковыми стенами и красной черепицей, стоял он. «Вот наш дом, мама», – сказал Тим, которому тогда было девять лет. Действительно, это оказался он, ошибки быть не могло, он манил нас к себе сквозь поля, этот старый друг из прошлого, сразу заметный, мгновенно очаровывающий.