Джейн Хокинг - Быть Хокингом

У меня не было ни энергии, ни желания вмешиваться в лихорадочное соперничество между медсестрами, которое неимоверно возросло, когда «Краткая история времени» взлетела на первые позиции в списке бестселлеров.

В августе, когда мы с Джонатаном и Тимом пробирались по Северной Франции в Женеву, чтобы по традиции встретиться там со Стивеном, счастливый случай столкнул нас с весьма эксцентричным англичанином, который, общаясь на схематичном франглийском, раскрутил весьма прибыльный бизнес по продаже отреставрированной французской недвижимости англичанам по ценам, выгодно отличающимся от домашнего рынка. В то время как он представлял свои планы ошеломленной публике в придорожном ресторанчике, до меня начала доходить восхитительная истина: мы могли себе позволить дом во Франции. Мы получили бы все преимущества деревенского коттеджа, но за границей, потенциально ближе, чем Уэльс, и стали бы настоящими европейцами, а дети, хотелось бы думать, билингвами.

В путанице, сопровождающей начало любого учебного года, я перестала лелеять эту мысль и уже отнесла свою мечту к категории несбыточных. Наш отдых со Стивеном в Женеве прошел очень удачно, с момента встречи в аэропорту и до самого конца, а после мы с Джонатаном и Тимом уехали на десять дней в кемпинг на юг Франции. Мы вернулись в Кембридж с новыми силами, но не были готовы к новым издевкам судьбы. Во-первых, заявление Люси о допуске к экзаменам в Оксфордский университетский колледж, где учился ее дед, отец Стивена, пришлось спешно отозвать. Неожиданный успех Юношеского театра в Эдинбурге не позволял ей присутствовать на вступительных экзаменах, поэтому вся надежда была на собеседование и результаты школьных выпускных экзаменов. Во-вторых, арендатор дома, который мы сдавали и который принадлежал Роберту и его бабушке, грозил подать на нас в суд, так как в мое отсутствие Стивен поссорился с ним и приказал убираться из дома. В-третьих, администратор Кембриджского камерного хора музыки барокко считал объем работы непосильным и хотел уволиться. В-четвертых, вопреки всем законам блюдущих личное пространство сотрудников классических научных учреждений, кафедра стала рассадником таких неистовых интриг, что Джуди, не имея возможности хорошо выполнять свою работу из-за отсутствия дисциплины среди медсестер, дошла до того, что хотела подать заявление об увольнении. Это был печальный поворот событий для тех из нас, кто видел и ценил ее верность Стивену в течение почти пятнадцати лет.

Я боялась, что вулканические извержения на кафедре могут перейти его границы и захватить наш дом в самый неподходящий момент, особенно напряженный для Люси. Она готовилась к выпускным экзаменам и поступлению в Оксфорд и одновременно снова репетировала «Собачье сердце», так как Юношеский театр за свое выступление на Эдинбургском фестивале получил приз за лучшее экспериментальное представление, что было одной из высших наград фестиваля. Частью награды являлся двухнедельный показ спектакля на лондонской сцене. К сожалению, лондонские выступления были назначены накануне важных собеседований в Оксфорде, поэтому Люси каждый день приходилось ездить на выступления в Лондон после школы и затем возвращаться в школу на следующее утро. Поскольку ее силы были на пределе, ей требовалось спокойствие и стабильность в доме. Но эта простая и здравая идея не приходила в голову большинству людей, регулярно посещающих наш дом.

У меня не хватало сил, чтобы сдерживать буйство медсестер и сохранять спокойствие в доме. К Стивену, уже и так широко известному в Великобритании и Америке ученому, пришла мировая слава: после успеха книги он стал культовой фигурой. Мы впервые ощутили это в октябре 1988 года, когда с Тимом сопровождали его в Барселону по случаю публикации испанского перевода его «Краткой истории времени». Его узнавали повсюду: толпы людей останавливались и аплодировали ему на улице. Меня привлекали для перевода журналистам на прессконференциях и телевизионных интервью и, в свою очередь, приглашали давать интервью в женские журналы. Я получала удовлетворение от того, что снова работаю в паре со Стивеном как его интеллектуальный партнер. Однако спрос на интервью в какой-то момент превысил все допустимые рамки: не только в Испании, а повсюду – и дома, и за рубежом. За границей с известностью было справиться проще, так целью нашего пребывания там являлась продажа книги; сделка с Мефистофелем требовала от нас оставаться доступными прессе. Дома же, где нам нужно было заниматься ежедневными делами в тихой безвестности, вмешательства прессы воспринимались как раздражающее вторжение в семейное пространство. Телевизионное оборудование стало привычной частью офиса Стивена, где медсестры толкали друг друга локтями, чтобы попасть в телекамеру, но проблема была не в этом. Трудности начались, когда журналисты попросили проводить интервью и делать фотографии у нас дома. Мне этого крайне не хотелось, и дети тоже были против. Постоянного присутствия в доме медсестер хватало с лихвой, а с появлением телекамер и репортеров у нас совсем не осталось бы личной жизни. Мои доводы с тем же успехом могли быть обращены к стенке. Их восприняли как очередное доказательство неверности гениальному человеку. Моя порочная зависимость от Джонатана и нежелание выучиться на медсестру давно вынесли мне смертный приговор. Сопротивление тому, чтобы рассказывать прессе истории из жизни с гением в стенах моего дома, было еще одним доказательством моего предательства.