Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Угрызения совести преследовали меня зловещей тенью.

Я вслушивалась в проповедь в поисках хоть малейшего успокоения.

Прибегнув к помощи Шекспира, Стивен придумал название для книги. Рукопись была приведена в форму, пригодную для издателя, и публикацию назначили на июнь 1988 года. Американское издание выходило весной, раньше, чем британское. Выход американского издания был приостановлен в последнюю минуту из-за опасения судебных тяжб вследствие содержания в нем критики в адрес нескольких американских ученых. Эта заминка позволила исправить другое упущение: Стивен посвятил «Краткую историю времени» мне – долгожданный жест публичного признания моих заслуг, но в американском издании это посвящение не напечатали. Машины запустили снова, чтобы за несколько дней переиздать исправленную версию количеством в десяток тысяч экземпляров, где потенциальные оскорбления были убраны, мое имя вновь вписано в посвящение, и книга вышла в продажу в Соединенных Штатах.

Пока Стивен находился в Америке, сопровождая книгу на старте продаж, мы с Тимом отправились в Германию, куда переехал его лучший друг Артур вместе с родителями. Мальчики редко виделись, но не обзавелись другими близкими друзьями. Когда они увиделись, то сразу углубились в свои привычные занятия, словно встретившиеся через долгие годы братья. В Шварцвальде [163]прошел поздний снегопад, и отец Артура Кевин неожиданно предложил нам покататься на лыжах. Я никогда в жизни не каталась на лыжах и не думала, что представится случай попробовать, несмотря на то что Стивена в свое время считали прекрасным лыжником. Люси тоже регулярно ходила кататься с друзьями. В то время она как раз была в Альпах, отдыхая после изнуряющей череды репетиций для пьесы, которую они с друзьями должны были представить в Кембриджском театре молодежи в апреле, а затем – на фестивале в Эдинбурге летом. Мы с Тимом решили воспользоваться возможностью научиться кататься на лыжах. Тим быстро освоился, скатываясь с холма на головокружительной скорости, рискуя приземлиться на парковке внизу склона. Я беспомощно наблюдала за происходящим, в то время как мать Артура, Белинда, отчаянно кричала сыну, чтобы тот тормозил «плугом», то есть снижал скорость, поворачивая лыжи внутрь. Воспоминание о переломе рук при обучении фигурному катанию усиливало мое волнение и нервозность, пока я не поняла, что падать на снег мягко, пусть даже мокро и холодно. В те выходные в Шварцвальде я вновь обрела свой утраченный задор. На самом верху холма ветер дул мне в лицо, а солнце сверкало, отражаясь от белого снега. Я радовалась свободе от забот и ответственности, а особенно – от сеющих разногласия утомительных споров вздорных медсестер, которые превратили нашу жизнь в бесконечную угнетающую борьбу. Катание на лыжах требовало стопроцентной концентрации, как физической, так и психологической; передо мной возникала непосредственная цель – добраться до подножия холма, а сознание было поглощено единственным вопросом: как попасть туда в целости и сохранности.

Стивен находился в Америке более трех недель. Вскоре после его возвращения мы вместе отправились в Иерусалим, где ему, совместно с Роджером Пенроузом, должны были вручить престижную премию Вольфа за выдающийся вклад в физику.

Мои опасения по поводу поездки в Израиль были вызваны не только нежеланием покидать семью и отвлекаться от преподавания. Хотя я с нетерпением ждала встречи с Ханной Скольников, моей подругой времен Люси Кавендиш, я не очень хотела ехать в самый святой, самый древний город в мире в компании группы ученых: я бы предпочла паломничество с единомышленниками, но выбора у меня не было. В воздухе повисло явное напряжение, когда Стивен сказал, что если я уверена, что не хочу, то Элейн Мэйсон, медсестра, которая была с ним в Америке, будет рада поехать вместо меня.

Еще в марте его возмутил мой отказ от поездки в Америку, которую я променяла на лыжные экзерсисы в компании Тима. С тех пор как он вернулся, протянутая между нами линия коммуникации стала натянутой и хрупкой. Мое предложение уволить бунтарей было встречено однозначным, безапелляционным: «Мне нужны хорошие медсестры». Когда я предложила свою помощь в создании автобиографии, работа над которой, как я надеялась, могла нас сблизить, его реакция была отрицательной: «Я буду рад, если ты просто выскажешь свое мнение». Только тогда я начала понимать то, что медсестры пытались донести до меня вот уже некоторое время: что одна из них оказывала недолжное влияние на Стивена, намеренно провоцируя его и используя любой повод для того, чтобы внести раздор между нами. Естественно, мои отношения с Джонатаном способствовали разрастанию причудливой сети зла и предательства, которую плели вокруг нас, а я мало что могла сказать в свое оправдание, поскольку в глазах общественности наши отношения были постыдными.