Стефан Кларк - Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII

Разумеется, было бы странным, если бы все в Париже одобряли сильное английское влияние. В дневнике Гонкура за 1875 год можно прочитать забавное описание английских туристов за обедом в шикарном кафе «Вуазен», одном из любимых заведений Берти. «Радость, с которой англичане набивают свои желудки, – пишет Гонкур, – поистине отвратительное зрелище, недостойное цивилизованного общества. Когда они едят, весь их мозг сосредоточен на пережевывании и заглатывании. Мужчины изрыгают животное удовлетворение, в то время как бело-розовые лица их женщин светятся от тупого опьянения. Сыновья и сорванцы-дочери с вожделением смотрят на мясо. Все они – мужчины, женщины и дети – являют собой апофеоз животной одержимости, немой сытости и полоумного экстаза».

На самом деле Гонкур наблюдал обычную семью английских туристов, которые пришли в модное парижское café, чтобы вкусно поесть, а не глазеть по сторонам и обмениваться сплетнями. В этом смысле Берти никогда бы не вызвал «отвращения» у Гонкура – в Париже он был англичанином, который всегда вел себя как истинный парижанин.

В парижских приключениях Берти наступил перерыв, когда он отправился в длительное путешествие по Индии и Шри-Ланке. Семимесячное турне, которое, по сути, вылилось в большую охоту за государственный счет, было его идеей, и Виктория одобрила ее как удачный дипломатический ход, хотя и возражала, когда Берти сообщил, что хочет ехать без Александры. Императрица Индии, возможно, и не читала Камасутру, но хорошо знала, какое влияние на ее сына оказывают знойные иностранки.

Берти удалось не только убедить мать в том, что здоровье его жены не годится для тропиков (хотя сама Александра была горько разочарована тем, что ее оставляют дома), но и сколотить команду путешественников в основном из своих друзей, в числе которых, разумеется, был и его верный кореш Чарльз Уинн-Каррингтон. Однако Виктория, должно быть, не пустила дело на самотек, потому что перед самым отъездом Берти с друзьями на восточную прогулку настоятель Вестминстерского аббатства, Артур Стэнли, произнес проповедь, вымаливая у Бога, чтобы «везде, где бы они ни оказались, да увидят они, что имя Англии и английского христианского мира не может быть обесчещено, что мораль не должна быть попрана, а флаг сладострастия [252]не должен быть поднят и что национальные стандарты нравственности должны остаться на высоте». Такую молитву не грех было читать всякий раз, когда Берти отправлялся в Париж.

Разумеется, перед отъездом Берти нашел время, чтобы заскочить в Париж и проведать друзей-роялистов, а также убедиться в том, что обе мадам – Стэндиш и де Саган – не скучают в одиночестве. Его видели и в жокей-клубе, и в обществе пары кокоток. Короче говоря, Берти успех хватить глоток свежего парижского воздуха перед визитом на Восток.

Находясь en voyage [253] с октября 1875-го по май 1876 года, Берти, по-видимому, держался в стороне от местных дам, но зато он вовсю оторвался на охоте, перестреляв всю живность от мала до велика, и внес личный вклад в превращение тигров Индостана в вымирающий вид.

К чести Берти, следует сказать, что под огонь его выстрелов (правда, словесных) попали и некоторые расисты-англичане из местной администрации. Из Индии Берти посылал бесчисленные жалобы министру иностранных дел на плохое обращение с индийцами со стороны британских военных, предлагая относиться к местным «с добротой и твердостью, но не с жестокостью и презрением». Казалось, он даже противоречил всему духу колониализма, когда добавил, что «нельзя обращаться с человеком как со скотиной только потому, что у него черное лицо, а его религия отличается от нашей». Да, Берти был снобом, но гуманистом. И все это были не пустые слова – в результате его жалоб британский губернатор южного города Хайдарабад, так называемый Резидент, был с позором отправлен домой. В колониальных клубах по всему полуострову, должно быть, многие плевали в джин с тоником, возмущаясь тем, что какой-то беспутный щенок вздумал учить их морали.

Берти еще не успел вернуться в Англию, а его уже обвинили там в безнравственности. Один из близких друзей принца, сопровождавший его в индийском походе, лорд Эйлсфорд, был вынужден сорваться домой после того, как получил письмо от жены, сообщавшей ему, что собирается сбежать с любовником, лордом Блендфордом (она явно не понимала смысла слова «сбежать»). В 1870-х годах это было чревато скандалом, поскольку означало развод, который, как мы видели, в те времена считался более чудовищным общественным преступлением, чем публичный расстрел пони. Когда стало известно, что симпатии Берти на стороне Эйлсфорда, старший брат Блендфорда, Рэндольф Черчилль (отец Уинстона), пришел в ярость и заявил, что у него имеются письма леди Эйлсфорд, доказывающие, что Берти и сам был одним из ее любовников. Скандал развивался как сюжет пьесы Оскара Уайльда, и Берти приправил его мелодраматической нотой, вызвав Черчилля на дуэль с пистолетами на северном побережье Франции. Черчилль поднял Берти на смех, назвав этот вызов бредом.