Дэвид Шилдс - Сэлинджер

У него никогда не возникало вопроса: он был писателем, который должен был писать. Эта было его обязанностью по Бхагавад-гите, хотя он ненавидел слово «обязанность». Его работа была предопределена богом. Это был его путь к просветлению. Он пришел в этот мир, чтобы писать. А я стала отвлекающим фактором. Я была просто уничтожена, опустошена. Я страдала, но справилась с этим. Я должна была справиться с этим.

Он много говорил о дзэн. В одном из писем он сказал: «Мне жаль, что сегодня вечером ты не сможешь пойти на баскетбол. Это дзэн». Дзэн находится там, где его находишь. Для него это были моменты совершенства.

В 1955 году я снова поехала в Дейтону. Я была в Океанском зале на танцах. Выглянула в окно и увидела Джерри Сэлинджера с этой красивой девушкой. Мне показалось, что они женаты. Женаты или нет, но они были вместе. Они были чудесной парой. У него была очень приятная внешность, а она выглядела очаровательно.

Они прогуливались по дорожке над бассейном, и казалось, что им вместе очень хорошо. Очевидно, что они совершали послеобеденный променад. Не скажу, что они выглядели счастливыми до экстаза. Они необязательно шли рука об руку, но несчастными они не выглядели. Они выглядели симпатично.

Меня унесло в прошлое. Танцуя с кем-то, я смотрела в окно, и там был он. На следующий день я ехала по Мейн-стрит и увидела, как он выходит из бара, где я бывала с ним и где он выпивал с моим отцом. С ним под ручку шла та самая женщина, которая стала его второй женой, Клер Сэлинджер.

Как я себя чувствовала при этом? Не слишком хорошо, но у меня не было сил что-либо изменить. Это был последний раз, когда я видела его. Я была поражена, увидев его в окно, но он видел меня. Я знаю это. Мы встретились взглядами. Он видел меня. А на следующий день я снова выглянула из окна, но его не было. Они уехали. Я еще до того знала, что это закончилось.

Он всегда говорил мне, что когда сталкиваешься с кем-то и смущаешься, значит, что-то еще теплится.

Когда Сэлинжер был с кем-то откровенен, он был откровенен. Я понимала, что он определенно ушел из моей жизни. Я очень любила, боготворила его, и у нас было пять чудесных лет, за которые я ему очень благодарна. Я очень благодарна за то, что знала его. Он изменил меня, но в то время я этого не понимала.

В моей жизни он сыграл роль наставника. Он был моим близким другом. Я никогда не чувствовала, что он любит меня, это можно было понять разве что по письмам. Я никогда не чувствовала, что он в каком-то отношении нуждается во мне. Я чувствовала большую близость с ним, но мне кажется, что мы до конца жили параллельными жизнями, а затем это обернулось катастрофой. В конце концов, наши отношения причинили мне ущерб. На самом деле. Однако это было вознаграждением за почти пять лет обучения, радости, удовольствия, раскрытия моего сознания самым разным вещам.

На Рождество Джерри прислал мне две книги с подписью: «Джин от Джерри, декабрь 1953 года» – Zen in the Art of Archery («Дзэн в искусстве стрельбы из лука») Юджина Хиррегела и The Sutra of Hui Neng («Сутра Хуэйнэна»). Затем он написал мне пространное письмо, в котором объяснял (настолько хорошо, насколько мог) суть философии дзэн, которая заключалась в том, что жить надо текущим моментом, получать непосредственный опыт, забывать себя, утрачивать свое «эго». Людям следует преодолевать свое эго. Надо быть по-детски непосредственным, чистым, стремиться к тому, чтобы между тобой и опытом не было ничего – таков, по мнению Джерри Сэлинджера, был надлежащий образ жизни. Его великим уроком была отрешенность. На протяжении всей моей жизни какая-то часть моей натуры вопрошала: «Одобрил бы это Джерри Сэлинджер?» Могу прожить лет пять, не вспоминая о нем, но если возникает нравственная дилемма и я пытаюсь выяснить, какой следующий шаг будет правильным, я сразу же вспоминаю Джерри Сэлинджера. И думаю: «Нет, так лучше не делать». Конечно, общение с человеком вроде Джерри Сэлинджера даром не проходит. Сравниваешь с ним других мужчин, которые появлялись в жизни и уходили из нее. Вспоминаешь его глубину и любознательность. Его мудрость.

Помимо его писем, которые я храню, есть одна вещь, которая всегда будет напоминать о том особенном давнем времени. Это – замечательный рассказ «Дорогой Эсме – с любовью и всяческой мерзостью». Он сказал мне, что не смог бы написать этот рассказ, если б не встретил меня.

Стэмфорд и Вестпорт

«Над пропастью во ржи» – самая популярная книга Сэлинджера. Он писал ее более десятилетия, положив в основу первые 30 лет жизни писателя. Когда она вышла в свет, ее встретили и бурными аплодисментами, и резкой, язвительной критикой.