Дэвид Шилдс - Сэлинджер

Сэлинджер с собакой Бенни.

«Я снял маленький дом в Вестпорте, – писал Сэлинджер редактору New Yorker Гасу Лобрано, – и начал работать над романом о мальчике из частной средней школы» [277].

Писатель Питер Де Фрис вспоминал: «Во время краткого пребывания Сэлинджера в Вестпорте мы быстро подружились. В то время я знал, что он пишет книгу, замысел которой меня страшно интересовал, хотя я никогда не мечтал о том, что меня посвятят в ранние наброски классического произведения. Помню, говорил, что все звучит очень здорово, но не может ли он придумать более привлекательное название?» [278]

Сын Де Фриса Йон вспоминал о том, что Сэлинджер стоял на голове и давился двойными мартини. «Он приходил в гости и выражал сомнения относительно книги, которую он тогда писал, – о парне, который все время чертыхался» [279].

Вероятно, большую часть книги Сэлинджер написал в Вестпорте, но другой его приятель сказал, что Сэлинджер уединялся в номере отеля на Манхэттене и в кабинете Кэрол Монтгомери Ньюман в редакции New Yorker всякий раз, когда мог уединиться для завершения работы над книгой. Ему было уже 30 лет, и большую часть своей взрослой жизни он или обдумывал роман, или писал его. Пришло время заканчивать роман.

«Я ел сэндвич за рабочим столом, когда позвонила секретарь из приемной» [280], – вспоминает редактор издательства Harcourt, Brace & Co Роберт Жиру. Шел 1949 год. Жиру хотел издать собрание рассказов Сэлинджера. Сэлинджер согласился, но довольно долго не давал о себе знать Жиру, который, как и Сэлинджер, во время войны был офицером разведки.

«“Пришел м-р Сэлинджер, – сказала [моя] секретарь. – Он хочет встретиться с вами”.

Я переспросил: “Сэлинджер? Пьер Сэлинджер?”

Секретарь ответила: “Джером. Его зовут Джером”».

«Он вошел, – вспоминал Жиру. – Очень высокий, темноволосый, с лошадиным лицом. Выглядел он меланхолично. Действительно меланхолично – когда я увидел его, первым, о ком я подумал, был Гамлет. Он спросил: «Вы – Жиру?». Я ответил: «Верно. Рад видеть вас, м-р Сэлинджер». Или что-то в этом роде. «Жиру, – повторил он, – мне рекомендовал вас м-р Шон [Уильям Шон, редактор New Yorker ]. Но хочу вам сказать: чтобы запустить меня в литературу, намного лучше было бы издать не мои рассказы, а мой новый роман». Я рассмеялся, подумав: хочешь быть издателем, занимай мое место. Но ответил ему так: «Уверен, что вы правы… Я опубликую ваш роман. Расскажите мне о нем». Он сказал: «Видите ли, я пока не могу показать вам роман. Он пока не закончен». А я сказал: «Ладно, позвольте мне издать вашу книгу». Он согласился, и мы обменялись рукопожатием» [281].

Все лето 1950 года Сэлинджер напряженно работал над книгой, которую закончил осенью. Однажды Сэлинджер приехал из Вестпорта домой к Уильяму Максвеллу, на Восточную 86-ю улицу и сам прочитал Максвеллу рукопись. Он прочел роман полностью, осуществив, в конце концов, свою мечту сыграть Холдена Колфилда.

Возможно, было бы лучше, если б он прочитал свое произведение вслух в редакции New Yorker . Литературный агент Сэлинджера Дороти Олдинг представила роман этому журналу, но там роман моментально отвергли. Редакторы не поверили в Холдена как в персонаж, сочтя его слишком вычурным, слишком «манерным».

Отрицательная реакция журнала New Yorker на «Над пропастью во ржи» была обусловлена непоколебимым неприятием редакцией того, что называется «сознанием автора». Это считалось «показухой», допустимой в многотиражных журналах, но не в New Yorker .

В письме от 25 января 1951 года Гас Лобрано писал:

Вероятно, вы уже слышали эту новость от мисс Олдинг и знаете, что у нас, увы, большинство высказалось против публикации вашей книги.

По меньшей мере, двое из нас прочли ваш роман, и, по нашему мнению, то, что в одной семье (семье Колфилд) четверо таких необычных детей, … не вполне правдоподобно.

Другой момент: мы не могли не почувствовать, что это произведение слишком замысловато и структурно не изменяемо… У нас в редакции сложилось прочное предубеждение против того, что (как вы знаете) мы называем авторским сознанием [282].

По мнению самого Лобрано, Сэлинджер был не готов написать роман. Лобрано считал, что автор, по-видимому, «слишком погружен» [283]в настроение романа и его эпизоды и не может от них освободиться. Редакторы отдела художественной литературы в журнале New Yorker не только отвергли роман, не только сказали, что роман необходимо полностью переписать, добавив, что не верят в роман.