Лилли Маркоу - Сталин. Личная жизнь

Скрытой частью «айсберга» сталинизма были, конечно же, лагеря. Именно в эту эпоху их количество увеличилось – как увеличилось и количество высланных и депортированных (в их число, в частности, входили бывшие военнопленные из советских военнослужащих, «чуждые элементы» с территорий, недавно присоединенных к СССР, те, кто во время оккупации сотрудничал с немцами, члены националистических организаций). «Система лагерей достигла своего апогея в послевоенные годы» [429], а особенно в 1948–1952 годах.

Когда Сталин праздновал 21 декабря 1949 года свое семидесятилетие, его популярность достигла своего зенита. Ему отовсюду присылали подарки. Ведущие руководители мирового коммунистического движения прибыли в Москву, чтобы поучаствовать в этом событии. Из огромной массы ценных предметов, которые ему при этом подарили, он не оставил лично у себя абсолютно ничего, полагая, что данные подарки адресованы ему не как человеку, а как символу. Все было отдано в музей – музей подарков, полученных Сталиным.

Явно пресытившись всевозможными почестями, Сталин потребовал от своих соратников не присуждать ему больше наград. Он хотел избежать ситуации, при которой его ставят в известность о свершившемся факте, как это произошло в 1945 году, когда ему, не посоветовавшись с ним, присвоили звание Героя Советского Союза и звание генералиссимуса и наградили его орденом «Победа». Он тогда, придя в ярость, созвал своих ближайших соратников и устроил им сцену. Лишь в 1950 году, во время празднования Первого мая, он согласился принять награды, которые ему «пожаловали» в 1945 году. На семидесятилетие Сталина наградили орденом Ленина.

«Ублажаете старика… Здоровья это не прибавляет…» – так, насколько известно, сказал Сталин, подустав от множества оказанных ему почестей [430].

Он в то время находился на вершине своей славы и одновременно стоял на краю пропасти. В 1952–1953 годах он оказался в полном одиночестве. Он путешествовал все меньше и меньше, уже не покидал Москву и проводил бо́льшую часть времени в Кунцево. Рядом с его старой дачей построили маленький деревянный домик, в котором имелась большая центральная комната с камином. Сталин находился в ней преимущественно днем, уже не встречаясь со своими ближайшими родственниками – ни с дочерью, ни с сыном, ни с внуками. В часы отдыха компанию ему составляли лишь его личные охранники и Истомина. Он собирал их вокруг себя и рассказывал им случаи из своей жизни. Иногда он советовался с ними по текущим вопросам [431].

Порой ему доводилось общаться и с простыми людьми. В частности, 17 июля 1949 года произошла удивительная история. Когда он ехал под дождем на свою дачу в Семеновском, он увидел стоявших на автобусной остановке людей и приказал своему шоферу притормозить. «Дождь-то какой… А люди стоят под открытым небом. Давайте усадим их в машины и довезем до деревни. Тем более что время у нас на это есть. Пригласите людей с остановки», – сказал он своему охраннику. Охранник вышел из машины, подошел к стоявшим на остановке людям и пригласил их от имени Сталина сесть в его автомобиль и в автомобиль сопровождения. Никто даже и не пошевелился: все смотрели на него как на какого-то призрака, явившегося неизвестно откуда. Охранник доложил об этом Сталину. «Вы плохо приглашали, не умеете это делать», – сказал Сталин и сам вышел из автомобиля. Он подошел к автобусной остановке и заговорил со стоявшими там людьми. Поскольку места в его автомобиле и автомобиле сопровождения было мало, развозить всех этих людей по домам пришлось в два захода. Поначалу те, кто сел к нему в машину, смущенно молчали; затем Сталину удалось их «расшевелить», и завязался разговор. Сталин, чувствуя себя абсолютно раскованно, рассказал им о том, как погиб во время войны его сын Яков. Оказавшаяся среди этих пассажиров девочка-подросток поведала Сталину о своем горе: на фронте погиб ее отец. Впоследствии ей прислали от имени Сталина школьную форму и портфель [432].

Такие спонтанные встречи с простыми людьми Сталину нравились, а вот оваций толпы при его появлении он не любил. Он с неприязнью относился к почти пустым специальным поездам, на которых он ездил и которые еще больше изолировали его от народа, к пустым железнодорожным платформам, построенным для таких поездов, можно сказать, посреди чистого поля. Однако он ничего не мог поделать с системой, которую сам же и создал и которая все больше и больше лишала его возможности контактировать с простыми людьми. Порой, когда люди, увидев его, бежали толпой к нему навстречу, ему не хотелось их видеть.