Джошуа Купер Рамо - Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости - как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Они подумали, что он спятил.

«Я пытался объяснить управляющему телефонной компании механизм передачи информационных пакетов. На полуслове он оборвал меня, – вспоминал Бэран. – Старый аналоговый инженер был совершенно ошарашен. Он посмотрел с выпученными глазами на своих коллег, сообщая им взглядом полное недоверие к тому, что я говорю. Немного погодя он сказал: «Сынок, вот, видишь, телефон, а вот так он работает». Конечно, Пол Бэран знал, как работает телефон. Сначала одна точка, затем переключатель, затем другая точка. В этом и была проблема. Вот почему схема, по которой была устроена AT&T, была бы бесполезна перед лицом катастрофы, которую он был призван предотвратить. Бэран – плоть от плоти аналитик, – и даже, может быть, как беженец, одержимый идеей выживания, идеей о том, как связь может быть сущностью различия между войной и миром. Ну в самом деле, безмятежно управляющие инженеры в здании компании AT&T, о чем могли они волноваться?

Это не было лишь тем, что эти дряхлые телефонные кудесники видели, как может уплыть в рыболовные сети Бэрана их ежегодный двухмиллиардный чек от Минобороны США; это был новый образ мышления. Ученые из AT&T хотели контролировать адреса, маршруты и графики доставки сообщений из центра. Такая авторитарная структура им представлялась более эффективной; а возможно, что она даже была психологически более комфортной, с тех пор, как она стала соответствовать их собственному опыту управления и контроля. Карл Виттфогель, историк, определивший сущность ирригационного тоталитаризма древнего Китая и Египта, отнес бы их к следующей категории: деспоты коммутации . «Это был концептуальный тупик», – вспоминал Бэран. Он поехал в другое место. Результат тот же. И еще в одно. Результат тот же. В конце концов, инженеры – коллеги Бэрана в RAND были оскорблены столь формальным отрицанием его логики настолько сильно, что они сами заговорили. Они видели засекреченные брифинги. Они прекрасно знали, что искалечить страну ничего не стоило – и что их собственное здание в Санта-Моника-Стейт-Бич определенно присутствовало в том же списке целей, подлежащих уничтожению. Ученые из RAND требовали детального, критического исследования модели распределенной сети. К тому моменту, когда они закончили, была начата подготовка к строительству военно-воздушных сил.

Выживание . Вырванная из неразрешимой на вид задачи – как поддерживать связь в условиях ядерной войны? – выросла первая по-настоящему распределенная сеть. Другие ученые также шли по пятам этой идеи, но ее оформление больше всего соответствовало концепции Бэрана: сети без какого бы то ни было центрального контроля, живучей, неразрушаемой. Самая ранняя большая сеть, построенная на основе принципов Бэрана, стала известной под названием ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network) – переплетение соединений, которое даже сегодня служит преддверием в отдельные части Интернета. Пусть риск ядерной войны уже далеко позади, те или иные принципы передачи информационных пакетов по-прежнему применяются в отношении большей части данных, имеющихся в мире. Представьте, насколько достоверной должна быть идея, чтобы за 50 лет технологического прогресса не претерпеть изменений. И те преимущества, о которых Бэран впервые заговорил 50 лет назад, все еще в силе. Каждый раз, когда вы совершаете звонок, делитесь видеозаписью или делегируете свои проблемы машине, эти транзакции, вероятнее всего, совершаются посредством пакетов, маршрутизированных рыболовной сетью. Если бы мы оставили старую модель AT&T, мы жили бы в совершенно другом мире. Восстания можно было бы давить одним щелчком переключателя. Потоки информации можно было бы отслеживать настолько же просто, насколько можно отследить статистику пассажиропотока в метро. Безграничные, неуемные творческие способности феномена «plug-and-play» (включай и работай) нашего взаимосвязанного мира были бы задушены. Каждое новое подключение к системе требовало бы бюрократических процедур, централизованного подтверждения деспотами коммуникаций, озабоченными больше своей властью, чем нашим выживанием. Вместо этого мы сейчас имеем устойчивую ко внешним раздражителям сеть, выросшую в миллиарды раз и сохранившую большую часть своей первоначальной структуры.

Системы, основанные на обмене информационными пакетами данных, дают любому человеку, у которого есть подходящие нитки и спицы (если рассуждать технически, то это любой человек, у которого есть мигающий оптико-волоконный проводник и подключение по протоколу типа TCP/IP), возможность вплести себя в мировую сеть. Вот почему можно так просто взять в руки телефон или планшет и более или менее быстро окунуться в целый мир информации. Каждую минуту новые 10 000 устройств подключаются к Интернету, – не только объединенные люди, смартфоны, ноутбуки и планшеты, но также медицинские приборы, эмиссионеры криптовалюты (Bitcoin mining) и системы диагностики самолетов. Девиз «Любой может подключиться» знаменует нашу эпоху точно так же, как лютеровское «Любой может говорить с Богом» характеризовало реформацию или как кантовское «Имей мужество пользоваться собственным умом!» определяло Просвещение. Люди, задающие вопросы вроде «Кому вообще надо делиться с кем-то своими фотографиями?» или «Кому вообще надо раскрывать кому-то информацию о своей ДНК?» – не видят главного. Многие предметы сейчас совершенны или полезны лишь в соединенном виде. Когда мы говорим «связь меняет свойства предмета», мы подразумеваем, что непрерывность коммуникаций – своего рода право и устройств, и программ, и людей. Как бы то ни было, существование такой тенденции не вызывает сомнений.