Джошуа Купер Рамо - Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости - как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Мы знаем, что возбужденные сети, окружающие нас, – это и инь, и ян. Они и упорядоченны, и хаотичны. И добродетельны, и злы. Сеть в эту объединенную эпоху и сконцентрирована, и распространена. Каждая из двух сторон этого баланса питает и наделяет энергией другую. Посевным культурам нужна буря; буря, в свою очередь, питается жаром, исходящим от земли. Или: ян-неистовство маньчжурских войн создало условия для ханчжоуского возрождения. Широкое распространение взаимосвязанных точек дает почву для революций, экономических кризисов, инноваций, разрушающих жизнь. Но оно также создает жажду централизации, жажду какого-то консенсуса в отношении наших всеобщих уз. Эта идея взаимоуравновешивающих противоположностей, сливающихся в единое целое, представлена не только в Китае. Ее также можно обнаружить в древнегреческой и древнеримской традициях – например, у Гераклита, утверждающего, что «все едино». Это также прослеживается во взглядах подобных: «нет любви без ненависти», «нет покоя без хаоса», «нет красивого без безобразного» и, к счастью, «нет разрушения без созидания», в чем мы сейчас убедимся.

В которой мы узнаем, почему информационные сети распространяются так быстро.

В 1959 году молодой инженер Пол Бэран, работавший на авиапромышленной фабрике Ховарда Хьюза в Лос-Анджелесе, прибыл на свое новое место работы в длинное здание, протянувшееся вдоль пляжа Санта-Моника-Стейт-Бич. Центр RAND (это такая стильная аббревиатура, обозначающая «Исследования и разработки») был создан ВВС США и компанией Douglas Aircraft с целью объединения лучших умов в области точных наук для победы в Холодной войне. RAND являл собой сочетание патриотизма, высоких технологий и калифорнийского солнца и был мечтой многих исследователей. Это место обрело известность за царившую в нем расслабленную интеллектуальную атмосферу, предварявшую жуткие, сопричастные к ядерным проблемы, скрытые в его надежных сейфах и светлых головах. Почти сразу после определения туда Бэрану поручили разрешить одну из сложнейших и секретнейших проблем.

Холодная война тогда только начиналась. Еще свежи были воспоминания о Хиросиме и Нагасаки, когда велся спор о том, как поступить с эпохой в условиях, когда человечество впервые обрело возможность практически уничтожить планету. К этому присовокуплялась боязнь коммунистической экспансии – не безосновательный страх американцев, только что участвовавших в войне против тоталитарных сил. Страх засел в умах простых людей и военных командиров: станет ли Советский Союз наносить ядерный удар, если вдруг почует уязвимость? Избежание этой опасности стало главной заботой американской дипломатии и обороны. «Главной целью нашего военного руководства было побеждать в войнах, – писал ядерный стратег Бернард Броуди в 1946 году. – Но отныне нашей главной задачей является их недопущение». Москве нужно было дать понять, что любая попытка атаковать Соединенные Штаты будет встречена жестким отпором. Эта «гонка вооружений» зависела от способности Америки контратаковать даже тогда, когда полстраны было бы обращено в пепел первым потоком советских ракетных ударов. Если московское планирование увидит возможность устранить способность Америки нанести ответный удар, оно сделает свой ход. Они могли произвести атаку, уничтожить Соединенные Штаты, а затем потихоньку подмять под себя весь мир. Если фраза Хрущева: «Мы вас похороним!» – значила именно то, что представлялось, то такой жест мог быть первым комком земли, брошенным на гроб.

В конце 1950-х годов, когда Бэран прибыл в RAND, Холодная война была неимоверно холодной, и одной из строжайших тайн Америки было следующее: если Советский Союз вдруг вздумал бы атаковать, то, возможно, ответа могло бы и не последовать. Соединенные Штаты с их превосходной коллекцией бомбардировщиков и ракет и с их многомиллионной армией не могли атаковать Москву в ответ по той простой причине, что полевые офицеры не смогли бы каким бы то ни было образом взаимодействовать между собой или с командованием в Вашингтоне. Военные радио– и телефонные системы, покрывавшие Америку, как выяснилось, не выдержали бы удара. Это и была секретная жизненно важная проблема, которую Бэрану поручили разрешить. «В то время мы не знали, как построить такую систему коммуникации, которая выдержала бы хотя бы косвенный ущерб от вражеского оружия», – вспоминал он. Компьютерные модели, созданные в RAND, показывали, что телефонная система AT&T Long Lines, медная сеть, носившая на себе военные коммуникации страны, была бы рассечена, даже если бы ей причинили незначительный физический ущерб. Полномасштабный советский удар не оставил бы от нее и следа.