Джошуа Купер Рамо - Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости - как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

С другой стороны, это, конечно, имело свои негативные проявления. Симметрия имела и темную сторону. Она предполагала, что народы решали стратегические вопросы путем подавления одной массивной, смертоносной силой другой. С каждым годом европейские машины науки и индустрии выковывали орудия небывалой разрушительной силы. Величайшие победы Наполеона были обеспечены столько же промышленной мощью французских артиллерийских заводов, сколько и освобожденным Великой французской революцией народом. Само название французской levée en masse говорило о масштабе того, что может быть сотворено, когда целый народ, а не только наемники и аристократы, выходит на передовую. Когда Британская империя сместила Францию, сделано это было за счет масштаба и доминирования в море. Титанические коммерческие механизмы Германии бросали вызов Лондонскому союзническому владению земным шаром. Размер, масштаб и безопасность стали взаимосвязанными – урок, окончательно подтвержденный американской глобальной гегемонией. Единственным утешением Уинстона Черчилля на протяжении 2 напряженных лет после 1939 года была несомненная сила американской индустрии. «Я знал, что отныне Соединенные Штаты погрязнут в войне по уши и до смерти», – писал он день спустя после Перл-Харбора. «Судьба Гитлера решена. Судьба Муссолини решена. Что касается японцев, они будут сожжены дотла. Остальное – не более чем дело разумного применения силы». Или оборотная сторона монеты: адмирал Ямамото – премьер-министру Коноэ: «Если Вы скажете, что мы должны сражаться, то в первые 6 месяцев войны против США и Англии я напрягу все силы, я продемонстрирую непрерывную череду побед; должен также Вам сказать, что коль скоро война затянется на 2 или 3 года, то сомнения нет – нас ждет решительная победа». Сожжены дотла . Масса на массу. Это была симметрия во всей красе, образ силы, который в своей чистейшей логичности казался несомненным. До этого момента.

Итак, как же нам думать о власти в наше время? Как лучше всего изобразить ее выдающиеся, неотступные требования?

Наверняка приятно думать, что мы оставляем этот мир соперничества «масса-на-массу» позади. Вместе с тем сейчас крохотные разрывы в любом месте глобальных сетей могут вызвать сильнейшее и даже фатальное, разрушительное давление – один умный хакер, один безумный террорист, один фондовый менеджер, замышляющий недоброе, или одна случайная ошибка соединения может причинить огромный ущерб. Никогда еще столько власти над нами не содержалось в системах, столь уязвимых к единичным просчетам. Создается впечатление, что сейчас что-то может разрастаться или слабеть в одно и то же время . Нация может иметь высочайший уровень ВВП, но если она неверно встроена в информационное пространство или ее социальные, юридические или молодежные коммуникации дают осечку, то страна может оказаться куда более уязвимой, чем это может показаться, глядя на ее финансовые показатели.

Но «сила воздействия точечных ударов» – это еще не все. В тот самый момент, когда сеть становится похожей на инструмент, способный наделить малые силы громадным влиянием, мы отмечаем нечто еще: потрясающую, даже историческую концентрацию могущества. Такие платформы, как Facebook, такие операционные системы, как Microsoft, и такие поисковые центры, как Google, массивны и едва подлежат замене. Google отвечает на вопросы более половины населения Земли каждый день. Не самая ли это мощная компания в истории человечества? А Facebook? Можно ли считать их могущество широко распространенным? Или же оно заключено в алгоритмах и облачных базах данных?

Скачок, который нам необходимо совершить в понимании нашей сетевой эпохи, – я под этим разумею не один лишь Интернет, но вообще любую систему коммуникаций, которую можно представить, – начинается со следующей идеи: в глобальных коммуникационных системах их могущество определяется и внушительной концентрацией , и широким распространением . Это невозможно осмыслить с примитивной позиции «либо-либо». Могущество сетей и их влияние в ближайшем будущем станут более централизованными, чем в феодальные времена, и более распространенными, чем в самых продвинутых демократиях. Можно сказать, что могущество сетей заключено под покровом миллиардов взаимосвязанных, жизненно важных, централизованных узлов. Мир необычайно быстрыми темпами заполняется бесчисленными соединенными устройствами и людьми, но мы также создаем интегрирующие компании, протоколы и системы. Биологические исследования такой высокой сложности, когда для их проведения требовались лаборатории, стоящие миллиарды долларов, сейчас осуществляются на лабораторных настольных компьютерах (распространение), связанных с огромными облачными хранилищами генетических данных (концентрация). Вы можете снять видео высокого качества с помощью своего телефона (распространение) и поделиться им с миллионами пользователей через один из централизованных фотосервисов вроде Instagram. Финансовый инженер может спроектировать новый инструмент торговли (распространение), но выгода от этого будет зависеть от возможности мгновенного подключения к торговым сессиям финансовых, ценообразующих рынков (концентрация).