Майкл Финкель - Я ем тишину ложками

Несмотря на слезы, я улыбнулся этим словам. Мир – странное место, наполненное смыслом и совершенно бессмысленное в одно и то же время. «Я был рад вас видеть», – говорит Крис. Он провожает меня за гараж, к машине, и оставляет меня там. Его мать может вернуться в любой момент. «Езжайте, – шепчет он. – Езжайте».

И я уезжаю.

Проехав с милю, я глушу двигатель. Крис только что рассказал мне, что собирается убить себя. У меня был детальный план этого самоубийства. И что мне теперь со всем этим делать? Держать в тайне? Звонить в полицию, его семье, офицеру, который ведет его дело? Есть ли у меня ответственность перед законом? Моральная ответственность? В панике я поехал в отель и позвонил за консультацией нескольким знакомым врачам.

С точки зрения закона все было ясно. Если человек говорит, что собирается убить себя через шесть месяцев, это не считается немедленной угрозой жизни. И неважно, что Найт считает месяцы, как дерево, и его полгода – это не наши полгода. Я могу отвезти его в полицейский участок или в больницу, но никто не будет его держать там против воли.

С моральной точки зрения все гораздо сложнее. Я считал, что Крис говорил серьезно. Катрин Бенош, клинический психолог с частной практикой из Чикаго, со мной согласилась: «Вполне вероятно, эта история действительно закончится самоубийством». Томас Фрейзер из Кливлендского центра аутизма подтвердил это: «Он очень подвержен риску суицида». Питер Дери, клинический психолог из Нью-Йорка, сказал: «Я бы беспокоился на его счет».

Я думаю о нем всю ночь и почти не сплю. С утра решаю вернуться к нему домой и еще раз поговорить с ним лично. Мы обсудим это, думаю я, словно настоящие друзья. Я несусь по сельским дорогам к Альбиону и перед его домом, поравнявшись с участком его брата, вижу, что дверь гаража открыта, и внутри сидит человек, склонившись над двигателем. Худой, в очках, в джинсах, в бейсболке. Крис. Я торможу. Человек в гараже поворачивается ко мне.

Это не он. Это Дэниэл. Мы видим и узнаем друг друга. Я останавливаюсь на обочине, достаточно близко, чтобы заговорить, и понимаю, что выбора, кроме как открыть дверь и поздороваться, у меня нет. Я берусь за ручку двери и вдруг замечаю, что выше по улице кто-то активно машет мне рукой. На этот раз это Крис. Я отъезжаю от Дэниэла, так и не сказав ни слова, и паркуюсь у желтого гаража, как и накануне.

Крис подбегает к моей машине и знаками просит открыть окно. Я не стал этого делать, а открыл дверь и вышел. Он очень возбужден – видел, как я остановился возле Дэниэла, и все повторяет: «Что же вы наделали!» Лицо Найта снова превратилось в ничего не выражающую маску. Поверить невозможно, что только вчера он так охотно поверял мне свои мысли и чувства, а сегодня вновь непрошибаем, как кремень. Я объяснил, что испугался его вчерашних слов о Лесной Даме. «Я просто обдумывал идею», – сказал он сердито. Стало ясно, что он снова хочет от меня избавиться.

«Поезжайте назад в Монтану. Детям нужен отец. Оставьте меня уже в покое. Немедленно!» И Крис ушел в дом, не проронив больше ни слова. Во второй раз за два дня, ужасно расстроенный, я вернулся в отель.

На этот раз я уже звонил агентам по недвижимости. Неправильно это – мужчине в его возрасте жить в детской. Маленький домик с одной спальней стоил шестнадцать с половиной тысяч долларов. Я не знал, примет ли Крис такой подарок, или согласится ли его терапевт, что это хорошая идея. Найту все еще нужны были деньги, чтобы расплатиться за повреждения во взломанных домиках и за похищенные продукты, а у него нет ни единого доллара. Все пожертвования в его адрес разошлись на возмещение причиненного им ущерба, и он еще остался должен.

Найт настойчиво просил меня не вмешиваться в его жизнь, поэтому я передумал покупать ему дом и полетел домой. Я написал ему письмо: «Мне невыносима мысль, что вы можете уйти на прогулку с Лесной Дамой». Каждый месяц я писал ему снова, всю весну, лето и осень. Ответа не было.

Затем наступил ноябрь – время, когда Крис обещал привести свою угрозу в исполнение. Я не мог больше сидеть сложа руки. Сел в самолет и отправился в Мэн, написав ему за десять дней до этого короткое письмо о том, что приеду. Жена позвонила мне во время пересадки в Нью-Йорке. От Найта пришла открытка. «Срочно – пожалуйста, оставьте меня в покое. Именно сейчас это очень важно, – зачитала она мне по телефону. – Проявите уважение, оставьте меня одного. Пожалуйста. Если вы появитесь здесь, я позвоню в полицию. Оставьте меня одного. Пожалуйста». Я вернулся назад, так и не увидевшись с ним.